Читать книгу "Император последнего дня - Максим Шешкаускас"

– Скорее всего?

Амеба утвердительно кивнул:

– Ничем не оправданные сплетни. – Отодвинул в сторону пустую тарелку и стал подзывать официанта.

Я огляделся и за столиком неподалеку увидел слепого старика. Сидел он один, без своего подручного. Спина прямая, осанка выдержанна, ноги скрещены под стулом, перед собой выставлена белая трость, на которую он положил обе руки. На столе пустой бокал. Это был единственный спонсор, с которым я не успел еще поговорить «по душам».

– Здесь свободно? – Не дожидаясь ответа, я сел напротив.

– Идиот, ты же видишь лучше меня, свободно здесь или нет! Или тоже слепой? – проворчал он миролюбиво.

Я промолчал, прикидывая, чего я, собственно, от него хотел.

– Что молчишь? Ты не официант случайно?

Я отрицательно помотал головой.

– Только не говори мне, что ты сейчас мотаешь головой, придурок. В какую хоть сторону, я же слепой.

Я понял свою оплошность.

– Нет, я не официант, – сообщил ему я. – Никифор.

– Не будешь ли ты так любезен, Никифор, не раздобудешь мне бокал виски? А то эти лоботрясы совсем работать не хотят.

Я огляделся в поисках официантов – один был занят с Амебой, остальные действительно куда-то подевались.

– Одну минуту. – Я пошел к бару и вернулся с двумя бокалами – один оставил себе, другой поставил на столе перед слепым. – Вот, – коротко сказал я и тут же подумал, что он меня как-нибудь поправит, но старик промолчал.

Он поднял бокал, слегка повертел его, прислушался, как о стенки бьются кубики льда, отпил, подержал напиток во рту, затем проглотил и поморщился.

– Знаешь ли ты, что у каждого вкуса есть свой образ? Вот, например, у этого виски со льдом… – Он пригубил еще. – Темный янтарь протекает сквозь пещеру, каменистое дно неглубоко, но течение очень быстрое. Янтарь уходит в узкую щель в скале, оставляя за собой град брызг… Каждый вкус имеет свой образ – поэтому этот жирный, – он кивнул в сторону Амебы, – и жрет постоянно.

Я удивился, как он угадал, что в том направлении сидит Амеба. Впрочем, Амеба там сидит постоянно.

– Мальчик мой, вполне возможно, что я вижу лучше тебя, – сказал слепой.

Я усмехнулся. Может, этот старик и мысли читать умеет? После всего, что я видел за последнее время, я бы не удивился. Тут же отозвался старик. – Так вот… Не только у вкуса есть образ. Образ есть у чего угодно, но все это лишь иллюзия.

Наступило молчание. Мне хотелось поговорить с этим стариком, узнать про него побольше, но с чего начать, на ум не приходило. Я вспомнил, как он с помощью своего куда-то пропавшего подручного изучал картины на как-то проходящей здесь выставке.

– Лодка там была! Помните картину с ущельем и океаном? Вы еще спрашивали, есть ли там лодка с гребцом? Так вот, лодка там была.

Старик улыбнулся:

– Я знаю. И я рад, что ты это тоже увидел. Лодка есть, но не каждый ее замечает…

Мы вновь погрузились в молчание.

– Чего ты боишься? – прервал молчание старик.

Я задумался. Действительно, чего я боюсь?

– Смерти, – наконец, у меня созрел ответ. – Я боюсь смерти. Я боюсь потерять себя. Зачем тогда жить? Зачем копить эмоции, воспоминания, материальные блага?.. Зачем это все нужно, если все будет бесследно потеряно, если все растворится в бесконечном потоке времени?! Даже если верить в перерождения – какой смысл начинать все сначала, растеряв весь опыт, и есть ли в этом смысл? Все равно – это ведь буду уже не я, даже если какой-то там стержень останется, то я ведь не этот стержень, я скорее то, что облепляет стержень на протяжении всей моей короткой по вселенским масштабам жизни. Когда я думаю об этом, мне страшно. Смерти, вот чего я боюсь, – еще раз повторил я.

Опять молчание нависло над столиком. Старик о чем-то думал. Потом он заговорил:

– Ты же знаешь, что каждый может прекратить эту бессмыслицу. Ты видишь подсказки в своих снах. Каждый может остановить бесконечную череду перерождений в любой момент, и для этого не обязательно умирать. Нужно просто сделать шаг в сторону. Просто сойти с этой безумной карусели. Забыть свою Империю. Выйти из этого мира. Я, например, вышел уже давно…

Я внимательно посмотрел на него.

– Это уже давно не мой мир, – продолжил старик спокойно. – Меня уже давно здесь нет.

– А где вы?

Старик промолчал, но я вдруг понял, о чем он говорит, я прочувствовал это. Мне показалось, что я уже знаю, как сделать этот шаг в сторону…

Генератор мощнейшим импульсом зова впечатал меня обратно в этот мир.

– Для меня отсюда нет выхода, – мрачно сказал я слепому. – И вы это знаете. У меня не получится остановить колесо перерождений. Не в этой жизни. А теперь извините – меня зовут, и я не могу ни прийти.

– Ты только не бойся, – дал мне напутствие старик, когда я уже вышел из-за стола.

* * *

Я взглядом пробежал по залу. Станислава Валентиновича нигде не было, я попробовал опять набрать его номер, но в ответ были лишь длинные гудки.

Значит, ехать придется на такси. Я заказал машину и ждать вышел на улицу, нужен был свежий воздух, а так как школа была немного на отшибе, запах вони казбесов сюда не добирался.

Как только я оказался на улице, тяжесть зова просто сошла на нет, будто ее и не было. Подъехало такси, и я решил вспомнить былое время и прокатиться до леса на автобусе.

– До центрального вокзала, – назвал я водителю пункт назначения.

Мне повезло, автобус как раз должен был отправляться, редкие пассажиры проходили в его переднюю дверь.

– Привет, какие люди! – встретил меня тот самый разговорчивый водитель. – Давненько тебя не видел. Работу сменил или куда пропал? Как с девчонкой той – все вышло?

– Я машину купил, – не совсем в тему сказал я водителю и отправился в заднюю часть автобуса. Очень не хотелось рассказывать ему всю нашу с Любовью историю.

Автобус рывком тронулся, и этот рывок растормошил заснувший было зов. У меня закружилась голова, начала подступать тошнота, навалилась тяжесть. «Проблема масштаба, – думал я. – Все дело в масштабе. Издали все кажется не таким, как оно есть на самом деле, а стоит присмотреться: кругом одно уродство».

Я внезапно возненавидел весь окружающий меня мир.

Вот пацан сидит – очкарик. Что-то зубрит, видимо, студент. Молодец, парень, готовится? Да нет же! Он просто тупой, но упрямый. По его лицу видно, что ничего не понимает в том, что читает, а ведь вызубрит текст и отчеканит. Что из него выйдет? Бесполезный человек, набитый бесполезным материалом…

А та дура у окна? Фифа та еще – я бы трахнул. Беда ее в том, что она понимает себе цену – этим и живет! Но красота не вечна, и если справедливость существует, окончит она свой век уборщицей, а если повезет – кассиром.