Читать книгу "Таня Гроттер и магический контрабас - Дмитрий Емец"

– И чему вас только учат на вашем «белом» отделении!Ограничивающее заклинание – это совсем на чайника! Достаточно произнести«Туманус прошмыгус» и войти в дверь спиной вперед. Заклинание решит, что тыпривидение, и пропустит тебя. Приличные заклинания не связываются с призраками.Только там один фокус: когда потом выходишь, ни в коем случае не касатьсяручки.

– Так это точно не ты?

– Отстань! – огрызнулась Склепова.

Таня вздохнула. Даже если это сделала и Гробыня, доказатьтеперь ничего не удастся. Интересно, что так настойчиво ищут у нее в вещах? Нетот ли предмет, о котором с такой таинственностью говорила Медузия?

Тем временем Гробыня открыла свой шкаф и извлекла оттудапрозрачную коробку. Внутри коробки змеились разноцветные туманы, а над самойкоробкой на коротком штырьке вращалось большое розовое ухо.

– Что это такое? – подозрительно спросила Таня.Соседка по комнате уставилась на нее как на дурочку.

– Это слухач, – снисходительно пояснилаона. – Подслушивает, что происходит в мире у лопухоидов, и сообщает мне,родной... В основном эта штукенция, конечно, телевидение ловит.

Гробыня щелкнула по большому уху пальцем, и ухо сталовращаться вдвое быстрее. Одновременно из коробки полился голос, в котором Таняузнала голос популярного диктора:

– Теперь рубрика «Скандалы недели». Известныйпредприниматель и политик Герман Дурнев совершил весьма экстравагантныйпоступок. Отказавшись от борьбы на последнем туре выборов, он основал обществофанатов кролиководства и поселил у себя в квартире на Рублевском шосседевяносто два кролика. На экране вы видите, как кролики, которых Герман Никитичпринципиально не держит в клетках, бегают по квартире и даже загоняют под диванскулящую таксу... А вот еще один кадр: Герман Никитич пьет с кроликами воду изодной миски, в то время как его дочь Пенелопа забирается с ногами на стол,чтобы кролики не обжевали ей тапочки...

Таня даже на месте подскочила, так ей хотелось это увидеть,но, увы, она могла слышать только звук. Изображения слухач не ловил.

– Я узасно счастлив. Раньше я был злой и никого нелюбил, а теперь мне хорошо: все кволики мои длузья! Каждый день мы с нимигуляем на лузайке! Я цокаю языком вот так: «цук-цук», и они слазу бегут замной! Я у них самый гвавный кволик! – услышала Таня брызжущий счастьем идовольством голос дяди Германа, прервавшийся характерным хрустом: видно, дядяГерман грыз капустный кочан. Хруст кочана, в свою очередь, был заглушен чем-топохожим на львиный рев – это рыдала тетя Нинель.

– Я бы этих кроликов в миксере истолкла! Они мне всеобои отодрали! Нас с Пипой не любят, а за ним хвостом ходят, как чокнутые! А вванную загляните: там у них купалка! – заголосила она, видимо, выхватываяу корреспондента микрофон. – Мой муж помешался после исчезновения нашейприемной дочери Тани Гроттер! Я была привязана к ней, как мать... Мы с неепылинки сдували, а эта неблагодарная дрянь сбежала! Ее подговорили политическиеконкуренты моего мужа!

– И мой Гэ Пэ не помогает! – всхлипнулаПипа. – А я так просила его перебить своей метлой всех кроликов! Ай, неслюнявь мою ногу, уродина ушастая!

Прервав передачу на самом интересном месте, Гробыняостановила вращающееся ухо и сунула слухач в шкаф.

– А ты, оказывается, неблагодарная дрянь! Пылинки стебя сдували? Тэк-с, возьмем себе на заметочку! – с издевочкой сказалаГробыня.

Но Таня почти ее не слышала. Она думала о другом: кажется,дядя Герман наконец стал счастлив. Как это все-таки важно – найти свое истинноепредназначение! А если ему нужны будут деньги, он легко сможет устроиться вцирк: кролики ради него что угодно сделают и без всякой дрессировки. А номерможно назвать, к примеру, «Самый гвавный кволик»

* * *

Ближе к полуночи Гробыня наконец соблаговолила заснуть.Дождавшись, пока она засопит, Таня осторожно встала. Черные Шторы потянулисьбыло к ней, но, прошептав защитное заклинание, девочка пустила в них зеленую искруи вышла из комнаты. Вскоре в гостиной появились Баб-Ягун и Ванька Валялкин.Внук Ягге натянул на себя мудреный балахон самого злодейского покроя с такимкапюшоном, что в нем можно было спрятать не только его круглощекую голову совстопорщенным ежиком волос, но при необходимости еще и рыцарский шлем сплюмажем. Что касается Ваньки, то он вообще не переоделся, оставшись все в тойже неизменной майке. На ходу Валялкин дожевывал котлету – единственное, чтоумела готовить его увечная самобранка, не считая соленых огурцов.

Спустившись по лестнице, они проскользнули мимо полоски огняв Зале Двух Стихий. Теперь, когда волос был разрублен, свет и тьма не былиразделены так четко, как прежде: во многих местах огонь будто выцвел и ослаб.Там, где это произошло, со стороны тьмы пытались прорваться неясные темныетени. На невидимый барьер с резким писком налетали нетопыри, а по углам мерцализловещие желтые глаза, погасавшие в одном месте, но тотчас вспыхивающие вдругом. Сияющие жар-птицы на светлой стороне тревожно хлопали крыльями ираспушали хвосты, разбрызгивая во все стороны радужные искры.

Чутко прислушиваясь к каждому шороху, друзья добрались допреподавательского этажа, где, внезапно выплыв из стены, путь им преградилопривидение стонущей дамы в шляпке с розочками.

– Прекрасная ночь, дорогие мои. Как вашездоровье? – заламывая руки, надрывно спросила она.

Таня хотела ответить, но Баб-Ягун дернул ее за руку:

– Тшш! Не вздумай с ней заговорить! Это же НедолеченнаяДама! Если ей сказать хоть слово, она всю ночь не отцепится!

– Почему вы молчите? Я же спросила: как ваше здоровье?Неужели так трудно ответить? – укоризненно переспросила Дама. Ее бледное,наполовину прозрачное лицо выражало благородное недоумение.

Тане стало неловко, и, несмотря на предупреждение Баб-Ягуна,она буркнула: «Нормально». В тот же миг лицо Дамы переменилось. Оно раздулосьдо размеров хорошего арбуза, рот стал широким, как щель почтового ящика, и изнего, как из пулемета, посыпались слова:

– Нормально? Как вам не стыдно! О, а вот вы знаете...мое здоровье ужасно... Сегодня весь день у меня прыгает давление, а после обедастали неметь ноги. Я так думаю, это не к добру. Кто-нибудь должен обязательноумереть в самое ближайшее время. Вот увидите! Когда у меня немеют ноги,обязательно кто-нибудь умирает. А пока хотите посмотреть на мое горло? Яуверена, вас растрогает, какое оно красное...

– Бежим! – завопил Ванька, и они рванули покоридору. Недолеченная Дама, не отставая, летела следом и заунывно жаловаласьна свои недуги, умоляя то пощупать ей пульс, то взглянуть, какой вялый у нееязык.