Читать книгу "Особо опасная статья - Вячеслав Денисов"

Срок аренды: 60 суток. Предоплата 100 %».

– Он у нас «красный» клиент, – немного отойдя от удара по коленям, сообщила секретарша.

– Что это значит? – испугался Сидельников.

– Те, – она облизнула губы, – кто арендует авто на длительный срок и оплачивает вперед, впоследствии пользуются, – еще раз облизнула, – преимуществом заказов заранее и со скидкой в пять процентов.

– И давно он у вас покраснел? – бросив взгляды по углам офиса, где словно провинившиеся детсадовцы стояли руководители и «крыша», сыщик скользнул рукой в карман.

– Нет, это первый заказ… – она посмотрела на появившуюся перед ней цветную ксерокопию. – Да, это он.

И тут приехал Еремеев и снова принялся за старое. Офис в Старомонетном переулке он не переворачивал вверх дном целую неделю. Поговорив с ним для приличия пару минут, Сидельников распрощался и вышел на улицу. Сел в «девятку» и спустя сорок минут уже заканчивал свой доклад о проделанной работе…

– Это такой же Светозаров Павел Йозефович, как ухажер Вишон – Антон Павловский, – сказал Кряжин, саркастически поиграв уголками губ. – Гостиницы проверял?

– Ни в одной такой не значится.

Кряжин иного и не предполагал. Передавать ориентировку в адрес ГИБДД не имело смысла – теперь машина уже не эксплуатируется. Стоит где-нибудь во дворе и удивляет людей – к кому в этой трущобе мог приехать человек на «Мерседесе» да еще и на ночь задержаться. Но ум и добросовестное исполнение служебных обязанностей не всегда связаны друг с другом. Обязательно найдется кто-нибудь, скорее всего, это будет Елец, который спросит: «А почему вы, следователь, не выставили «Мерседес» в розыск?» – «Как это не выставил? – удивится Кряжин. – Вот справочка, будьте любезны».

Это паспорт для разового действия. Следом появляется новый, а старый, как правило, уничтожается. Сейчас Немиров путешествует по Москве с другим. Ныне он какой-нибудь Загасисветский Леопольд Христофорович. Работают серьезные люди, отмотавшие не один срок, поругавшиеся с властями не одной страны, повидавшие виды и ими не впечатленные.

Осталось два дня.

Кряжин снял трубку и набрал ставший уже родным номер.

– Я слушаю, – ответил Кайнаков.

Кряжин спросил, звонили ли ему похитители, получил ответ, что да, Коля рассказал, что аудиоплейер, который ему подарил папа, был синего цвета. А преступники почему-то нервничали. На этот раз разговаривал другой человек, он был менее сдержан, напомнил, что осталось два дня, и если следователь Кряжин не угомонится, то нервы людей, опекающих мальчика, могут сорваться гораздо раньше заседания Европейского суда.

– Я прошу вас, Иван Дмитриевич, – взмолилась Ангелина Викторовна, вырвавшая из рук мужа трубку. – Я вас умоляю, угомонитесь!.. Все вопросы уже решены! Вы погубите нашего сына!..

Сыщики нервно встали и прошлись по кабинету – с таким самообладанием, которое демонстрировал сейчас следователь, извиняющийся перед вздорной бабой за свои «нерасторопные действия», они не сталкивались ни разу. А она продолжала голосить и раздражать оперов, слушающих разговор по громкоговорящей связи.

– …Коля говорит, что у него уже болит живот от этих жареных сосисок. Ему их дают каждый день! Вы пили когда-нибудь фруктовый чай три раза в сутки, Кряжин?!

Он пил. И не три раза. Но был тогда уже далеко не ребенком. Как-то раз он работал со следственной группой в Островске, и там, из-за отсутствия столовой и доброго отношения к следователям, ему приходилось по нескольку раз отправляться к киоску на углу и покупать сосиски и именно фруктовый чай. У них был только персиковый, и после этой командировки Кряжин, едва видел персик, тут же ощущал толчки в верхней части желудка. Да и сосиски в московских киосках…

Он резко встал из кресла и подошел к окну. Оно постоянно манило его в минуты раздумий.

– Они покупают еду для мальчика в киоске. Ребята, они покупают сосиски для себя и Коли в уличных киосках! Все правильно, зачем варить и готовить? У них время сейчас такое – с воды на хлеб перебиваться… Они тоже на войне, ребята!

«Только не проси узнать, сколько в Москве киосков фаст-фуда…» – подумал Сидельников и уставился на следователя умоляющим взглядом.

– И не подумаю, – улыбнулся тот. – Но в том киоске не могут не запомнить человека, покупающего ежедневно по два десятка сосисок за раз. И знаете еще что, господа офицеры? В этом киоске продаются только сосиски. Киоск без кур-гриль, без сэндвичей! Ущербный киоск, где торгуют исключительно хот-догами и его составляющими! В противном случае их меню было бы разнообразнее.

Шел предпоследний день «момента истины», девятилетний ребенок томился в заточении, условия его освобождения по своему масштабу были сравнимы с мероприятием службы внешней разведки, а группа Кряжина искала киоск по продаже хот-догов, едва выживающий по причине скудности своего ассортимента.

Первичный допрос плененных накануне киллеров никаких результатов не принес. Их нынешнее молчание было прямо пропорционально силе и уверенности, с которой ночью они пытались уничтожать группу захвата. Врачи ссылались на неадекватное восприятие ими действительности вследствие полученных травм, однако Кряжину доподлинно было известно, что реальность они воспринимают более чем адекватно, а тугие повязки на головах лишь улучшают процесс мышления в палатах тюремной больницы. Теперь для них главное – молчать. С этим условием будущего освобождения работодатель ознакомил их перед выходом на первое «дежурство», хотя мог бы и не знакомить. Эти двое, личности которых до сих пор не удалось установить, не были похожи на тех бродяг, что вломились в квартиру Арманова. Это объяснимо, ибо убийство директора ЧОП и убийство «важняка» из Генпрокуратуры – не одно и то же. По Сеньке и шапка.

В какой-то момент, когда Кряжин вышел и направился во вторую палату, Саланцев посмотрел на Сидельникова, и тот встал у двери. А из вен оглушенного унитазным бачком киллера стали выползать иглы. Отклеился от груди датчик контроля общего физического состояния, отключился аппарат искусственного дыхания. Последний, кстати, не был необходим изначально и подключен был более для страховки, чем по нужде. Но вот физиологический раствор больному организму был нужен. А что совсем не было нужно, так это лекарство, которое стало вливаться в вену, как из выкрученного крана.

– Я еще сейчас давления добавлю, – тихо пообещал, склонившись над подушкой, Саланцев. – Первый раз в жизни это делаю, и ты не представляешь, какое удовольствие испытываю.

Лицо стрелка покраснело, его кровяное давление повысилось, и дышать он стал чаще, как после стометровки.

– Кто послал?

– Пошел ты… сука.

«Муровец» покачал головой и надавил на пластиковый пакет, из которого сливалось лекарство.

Стрелок стал хрипеть, взгляд его заметался по решетке окна. Саланцев отпустил.

– Кто послал? Сдохнешь – никто ведь не заплачет.

– На том свете достану…