Читать книгу "Приемный ребенок - Дженни Блэкхерст"

за волосы, сжимая их в кулаке. Один из мальчиков, который стоит сбоку от Элли, выпускает ее руку, и Наоми тянет ее вперед. Элли оступается, у нее подворачивается нога, и она падает на колени. Боль пронзает голову; Наоми все еще держит ее за волосы. Она толкает Элли лицом в грязь, склоняется к ней поближе и шипит в ухо: – Ты знаешь, что делают с ведьмами, Элли? Их сжигают на костре.

Элли открывает рот, чтобы закричать, но второй мальчик грубо закрывает ей рот рукой.

– Даже не думай об этом. – Он улыбается ей. – Никто тебя не услышит.

Кажется, что наблюдающая за ними группа находится в неком подобии транса. Двигаются только Наоми и два мальчика, которые грубо поднимают Элли на ноги и тащат к большому дереву. Один из мальчиков толкает ее, и она чувствует, как жесткая кора впивается ей в руки и спину. Она рисует у себя в сознании картину: веревки спадают с нее, словно ее сознание – это нож, который их разрезает, но опять ничего не происходит. Сила ушла? Она стала обычной девочкой? Обычной и беззащитной?

– Вот. – Наоми бросает что-то одному из мальчиков, он ловит этот предмет, и у него округляются глаза.

– Зачем это?

– Конечно, для того, чтобы она молчала. Ты дурак?

Наоми начинает перебирать пальцами веревку, ищет ее конец, а мальчик медленно качает головой.

– Не знаю, Наоми, – говорит он. – Это вообще-то ужасно. То есть мы это вставим ей в рот?

– Ради всего святого, просто подержи ее, чтобы не дергалась. Я сама все сделаю.

Она выхватывает предмет из руки мальчика и идет к дереву, у которого стоит Элли. Ноги у нее дрожат.

– Открывай, – грубо приказывает она.

Элли тупо смотрит на нее.

– Что открывать?

Наоми фыркает.

– Открывай свой поганый рот.

Теперь Элли видит, что в руке у Наоми: теннисный мячик с дыркой посередине, в которую продернут кусок ткани. Элли плотно закрывает рот и качает головой. Наоми грубо сжимает ей нос и держит, пока Элли отчаянно пытается не задохнуться. Ей так нужен воздух, что кажется, будто у нее сейчас взорвется голова. И когда Элли наконец открывает рот, чтобы вдохнуть так необходимого ей воздуха, Наоми мгновенно использует эту возможность и грубо вставляет теннисный мячик Элли в рот, а продернутую через дырку в середине ткань завязывает у Элли на затылке. Толпа детей ахает в ужасе.

– Наоми, ты уверена? Она же не говорила, что… – кричит кто-то, Элли не уверена, кто именно.

– Заткнись, – рявкает Наоми. – Она набросилась на меня! Она убила мисс Гилберт. Мы все это спустим ей с рук? Если никто из взрослых не собирается ничего предпринимать, то мы сами должны ее остановить. Мы не можем допустить, чтобы в Гонте жили ведьмы.

– Она права, – кричит еще один ребенок. – Моя мама говорила, что в ней есть что-то странное. Моя мама говорила, что она имела отношение к тому, что мисс Гилберт вообще оказалась в том доме.

Смысла спорить нет, да и в любом случае Элли может только качать головой. Да и если бы она могла говорить, они все равно не хотят ее слушать. У нее внутри растет страх, но и что-то еще… злость. Здесь случится что-то плохое.

Элли с трудом дышит из-за теннисного мячика, который Наоми засунула ей в рот. Из глаз Элли все еще текут слезы, а нос уже заложило. Если она быстро не прекратит плакать, то задохнется. Она пытается вытолкнуть теннисный мячик языком, но ничего не получается; он вставлен очень плотно.

– Привяжите ее к дереву, – приказывает Наоми.

Элли начинает кричать и сопротивляться, когда два мальчика пытаются выполнить приказ, дико извивается.

– Кто-нибудь, помогите им, черт побери, – орет Наоми, вытаскивает из толпы еще одного мальчика и толкает в их сторону.

Элли сразу же узнает его. Это Том Харрис. Она смотрит на него снизу вверх, умоляя его глазами это прекратить. Но Том смотрит на нее в страхе, и еще он злится, затем качает головой и поднимает веревки.

– Ты сама виновата, Элли. Почему ты не могла оставить мисс Гилберт в покое? – шипит он, протягивая конец веревки одному из мальчиков, который держит Элли, затем обходит вокруг дерева, обматывая веревку вокруг ее тела, пока Элли не оказывается плотно прижатой к стволу.

– Узел завяжи, – приказывает Наоми.

– Как завязать? – спрашивает Том, который, похоже, злится. – Я не бойскаут.

На одну секунду у Элли появляется мысль, что они откажутся от этой затеи. То, что никто не в состоянии завязать нормальный узел, может положить конец этой нелепости. Затем Наоми качает головой и вырывает конец веревки из рук Тома. Элли смотрит, как ловко Наоми обматывает ее, пропуская между другими рядами, завязывает узлы, и с каждым узлом веревка все крепче и крепче привязывает ее к стволу. Закончив работу, Наоми ухмыляется, глядя на мальчиков, затем делает шаг вперед и обращается к толпе.

– Вот эта девочка, – начинает Наоми, показывая на Элли, которая застыла на месте – застыла из-за страха и веревок, которые ее удерживают. Элли не может открыть рот и не может защититься; она не может прекратить плакать, хотя у нее заложен нос, и она вполне может задохнуться из-за этого. – Эта девочка убила одну из наших учительниц, и если мы сейчас с ней не разберемся, она не остановится никогда, не остановится до тех пор, пока не умрут все, кто когда-либо поступил с ней неправильно, по ее мнению. – Наоми поворачивается к ней. – Элли Аткинсон, пусть это будет для тебя предупреждением: нам в Гонте ведьмы не нравятся. Мы не станем терпеть здесь зло.

Она достает из рюкзака кусок материи и грубо завязывает им глаза Элли. Теперь Элли ничего не видит, но это не означает, что она не может слышать. Она слышит аханье толпы, когда Наоми снова роется у себя в рюкзаке. Элли слышит, как одна из маленьких девочек визжит, затем еще один звук, тот, который она так хорошо знает. Звук щелчка зажигалки. Щелк, пламя, щелк, пламя, щелк, пламя.

Они собираются сжечь ее заживо.

Глава 67

Имоджен

– Имоджен?

Я отрываю взгляд от компьютера и моргаю. Кажется, я уже несколько часов ни с кем не разговаривала. Я так глубоко погрузилась в эти отчеты – нужно их все закончить, чтобы еще дольше не задерживать сдачу. Я и так сильно выбилась из графика.

– Да?

Женщина, позвавшая меня по имени, склоняет голову в направлении двери.

– К вам пришли. Какая-то девочка.

– Спасибо. – Я запинаюсь, понимая, что даже не знаю, как зовут эту