Читать книгу "Искусство порока - Мишель Маркос"

— Журналистика не относится к научным профессиям, мисс Макаллистер. Недостаток информации — это ключ к творчеству. Если в какой-либо истории слишком много белых пятен, писатель вынужден скреплять распадающиеся куски по собственному разумению.

— Скреплять — это понятно, — сказала она, сверкнув глазами, — но вы предпочитаете вставлять собственные куски. Большие, несочетаемые, нелепые и явно сфабрикованные куски.

Нэнс пожал плечами:

— Мое дело — продавать газеты, мисс Макаллистер.

— Странно. Я думала, что ваше дело — публиковать правду.

Нэнс внимательно на нее посмотрел:

— Правда всегда относительна и в большинстве случаев — неинтересна. Секреты, мисс Макаллистер, вот пища успешной журналистики. Они лежат в основе самых лучших историй.

Она кивнула:

— И это означает, что лучшие истории по определению должны содержать едкие, уничтожающие разоблачения.

— Не всегда, но по большей части.

— Разоблачения, окрашенные вашим видением вещей, то есть субъективностью.

— Каждый журналист по натуре моралист. Невозможно о чем-то рассказывать без того, чтобы не добавить свое собственное мнение.

— Вы хотите сказать, что это не составляет труда. Гораздо легче разглагольствовать о чем-то, чем объяснять.

Нэнс тяжело вздохнул.

— Я не ученый, мисс Макаллистер. Я ничего не объясняю. Я просто сообщаю. И именно в этом, надеюсь, вы мне поможете сейчас и сообщите вашу историю.

— Как я могу быть уверена, что вы расскажете мою историю такой, какая она есть, а не такой, какой ее видите вы?

Нэнс достал блокнот и карандаш.

— Я постараюсь изложить факты как можно более точно. Расскажите мне о вашей Школе искусств для женщин.

Атина рассказала. Рассказала, как купила здание борделя у его бывшей хозяйки леди Понсонби с единственной целью организовать школу для старых дев, чтобы научить их, как привлекать мужчин, которые должны были стать их мужьями. В дополнение к занятиям, обычным для молодых леди — уход за детьми, вышивание, культура, — они должны были научиться соблазнять — но без каких-либо сношений, фактических сношений.

Нэнс с таким усердием строчил в своем блокноте, что у него на верхней губе выступили капельки пота. Атина мысленно могла уже прочесть заголовки, которые рождались в голове журналиста.

— А откуда у вас были деньги для школы?

— Леди Эстер Уиллетт спонсировала школу из своих собственных средств.

— А лорд Уорридж? Какова его роль?

— Вы имеете в виду капитана Хоксуорта? Он был у нас моделью.

— Моделью?

Атина кивнула с невинным видом. Она подошла к шкафчику под окном и достала оттуда альбом со своими набросками.

— Видите? Вот он.

Нэнс стал с жадностью рассматривать альбом.

— Лорд Уорридж позировал обнаженным перед всеми вами?

— Да.

У Нэнса оставалось все меньше листов в блокноте, а записи становились все более неразборчивыми.

— Вообще-то еще очень рано, мистер Нэнс, но, похоже, вам не помешает стаканчик бренди. Не хотите?

— Э, да. Спасибо.

— Я могла бы позвать Герт, но она сейчас очень занята. Не могу ли я попросить вас принести бренди сюда?

— Конечно. А где он?

— Около входа в баню есть шкафчик. Там вы и найдете графин.

Нэнс встал и, захватив с собой свои записи, прошел по коридору и спустился вниз. Спустя несколько минут он вернулся с графином и двумя стаканами. Разлив бренди, он выпил свою порцию и тут же налил вторую.

— Ваши ученицы… они все из благородных семей?

— Нет. У некоторых нет титула. Некоторые происходят из семей с весьма скромными средствами, и их выгнали из дома непримиримые жены их братьев или дядей. Девушкам пришлось работать гувернантками, чтобы не умереть с голоду. Единственное, что общее у всех наших учениц, — тот факт, что они не смогли привлечь к себе мужей. До тех пор, пока не пришли в нашу школу.

Атина подождала, пока карандаш Нэнса перестал строчить.

— А теперь скажите мне, мистер Нэнс, после того, как я изложила вам факты, что вы намерены написать?

Нэнс усмехнулся:

— Всего лишь самую постыдную историю, когда-либо изложенную на бумаге. С ней не сравнится ни история убийства Капофаро, ни покушение на премьер-министра Персиваля… Будет продано больше газет, чем с новостями об окончании войны.

— Мистер Нэнс, — сказала Атина, — вы неправильно поняли мои намерения. Я ожидаю, что вы опубликуете опровержение всего того, что вы написали обо мне, о моей школе и о моих ученицах.

Плечи Нэнса затряслись от невеселого смеха.

— При всем уважении к вам, мисс Макаллистер, никто не может диктовать мне, что я должен печатать в моей газете. И менее всего та, которая, как я понял из вашего рассказа, не более чем обыкновенная сводня.

Дверь гостиной открылась, и в комнату ворвался Маршалл. Его лицо было искажено яростью.

— Может, я могу предложить дополнительный стимул?

Он схватил Нэнса за лацканы и приподнял.

— Уорридж, — улыбнулся Нэнс. — Вижу, вы никак не можете покинуть это заведение, не так ли?

— Так же, как и вы, разве что вас вынесут на носилках гробовщика.

— В этом нет необходимости, — раздался чей-то голос. — Лорд Уорридж, сейчас же отпустите этого человека.

Маршалл нехотя поставил Нэнса на ноги.

Нэнс разгладил лацканы и спросил вошедшую:

— Кто вы?

— Я Маргарет, герцогиня Твиллингем. — Герцогиня села в кресло и оперлась старческими руками на набалдашник трости. — А вы, сэр — и это, поверьте, в ваших интересах, — опровергнете все, что вы написали об этой женщине в вашей газете.

— Зря тратите на меня свои угрозы, ваша светлость. Меня никто не может запугать. — Он бросил многозначительный взгляд на Маршалла. — Никто.

Герцогиня ничего не ответила. С задумчивым видом она оглядела комнату.

— Вот уж не думала, что когда-либо переступлю порог этого дома. Надеялась, что он сгорит дотла, просто перестанет существовать. Раньше он назывался «Храм наслаждения», но мне он не принес ничего, кроме несчастья. Если вдуматься, то сколько по вине обитавших здесь женщин было разрушено браков. Однако должна признаться, что я была слишком сурова по отношению к женщинам, занимавшимся этим ремеслом, и недостаточно сурова по отношению к мужчинам, которые были их клиентами.

— Ваша светлость знакома с этим заведением, — ехидно заметил Нэнс.

— Также как и вы, мистер Нэнс. Или мне следует обращаться к вам «лорд Эссуорти»?