Читать книгу "ЧВК Херсонес – 2 - Андрей Олегович Белянин"

слышал! Я не псих! Наверное…

– Ладно, не буду спорить. Но хочу спросить: вот, допустим, эти байкеры с гидрой подчиняются, а значит, состоят на довольствии господина Мидаускаса. Мы это знаем, он это знает, тогда, может, уже пора обратиться в полицию?

Я сознательно игнорировал дружный хохот и уверенно продолжил:

– Ничего смешного! На нас регулярно нападает некая ОПГ, мы даём отпор по мере наших возможностей, но если они успешно пополняют свои ряды, то есть, фигурально выражаясь, «Гидра» отращивает новые головы, то рано или поздно нас добьют. Почему этим делом не должны заниматься органы охраны правопорядка?

– Александр, – вытирая выступившие от смеха слезинки, за всех ответила Мила, – во-первых, мы в Крыму. Тут не всё решается с наскока, как это возможно в любой другой части мира. Во-вторых, в полиции тоже служат люди, а у каждого человека кроме долга перед законом есть и свои личные планы на жизнь. И никто не обязан отдавать её за нас!

– Я понимаю, о чём вы…

– Не понимаете. Я не говорю, что всё вокруг куплено. Нет! Просто есть вопросы, которые здесь принято решать самим. Как в случае с тем толстым котиком… Надеюсь, Гребнева его прибила?

– Я очень старалась, – успела вставить слово наша Афродита Таврическая, когда в дверях залы показался побитый, потрёпанный и даже, кажется, пожёванный господин Мидаускас.

За его спиной сгрудилась толпа бородатых бруталов в байкерском прикиде. Лично я сразу отметил у ближайших троих шевроны с гидрой. Походу, нас опять нашли и время мирных переговоров кончилось.

– Нужно поговорить, – сиплым от ярости голосом объявил замотанный мафиози местного разлива.

Добрая Мила Эдуардовна мягко кивнула на вопросительный взгляд Земнова. Он всё ещё пребывал в комплексах от того, что, когда был нужен нам, висел на турнике, выигрывая призы болеющим за него детишкам. Причём ни разу не своим! Наш великан поднялся и вывел толпу байкеров из кафе – «перетереть тему на улице».

Сразу скажу: мы не видели, что там происходит или уже произошло, но и малейших сомнений в позитивном результате «переговоров» тоже ни у кого не было. Здесь же разворачивался совершенно другой сюжет. Дипломатия против хамства, диалог против наезда, закон против понятий…

– Пусть он отдаст, что украл!

– Кто именно?

– Не знаю. Кто-то из этих двоих! Они вырубили камеры наблюдения, когда я их запер…

– Чудесно. Вы лишили свободы тех, кого сами пустили в дом.

– Это вы меня попросили!

– Я не отрицаю, но что конкретно пропало?

– Не скажу. Он сам знает!

– Кто он?

– Этот! Или вон тот!

– Очень интересно. А откуда у вас то, что, как вы считаете, было украдено?

– Я купил!

– Такие вещи не продаются в магазине.

– А я купил на уличной распродаже!

– Где? За сколько? Когда? У кого?

– Не ваше дело!

– Тогда мне будет проще поверить в версию о том, что у вас украли ранее украденное вами же, – безжалостно резюмировала Мила, и оба добермана, вывалив языки набок, радостно закивали ей в такт.

– Я буду жаловаться в полицию!

– На что?

– На то… на то, что…

– Сначала вам придётся объяснить нахождение в вашей коллекции некоторых вещей, которые были похищены ещё в девяностых годах в ряде небольших музеев России. Грин может назвать все их поимённо.

– Да откуда ему знать, что там и где было…

– Именно поэтому нам и был нужен специалист по истории искусств широкого профиля. Обычные искусствоведы не всегда справлялись, но этим человеком мы дорожим.

Мидаускас бросил на меня злобный взгляд, но возвращение даже не запыхавшегося Германа существенно поменяло его планы, сделав гораздо более вежливым.

– Они все лежат у входа, штабелем, двенадцать человек. Укладывал по четверо, крест-накрест, но так, чтобы не мешать проходу посетителей ресторана, – козырнув на манер Дзюбы, отчитался наш здоровяк. – Честно говоря, висеть на одной руке труднее. Хоть бы каких-то подготовленных ребят вызывали, что ли. Гопота одна, дерутся как первоклассники…

Наш грозный собеседник затравленно огляделся, зашипел по-кошачьи и, не сказав более ни слова, бросился на выход. Никто не пытался его останавливать, даже доберманы, никому не было до этого дела.

– Пообедаем в следующий раз. А сейчас настоятельно прошу всех пройти в женский туалет, – предложила Мила, хотя скорее это звучало как приказ. – Не надо стесняться, там никого нет. Марш, марш, марш!

Гребнева демонстративно взяла меня под ручку, Земнов перекинул на плечо абсолютно невменяемого Денисыча, и мы все дружно прошествовали к дверям так называемой дамской комнаты. Но…

– Они раскрыли нашего агента.

– Не нашего, а твоего, дорогая.

– Хорошо, но он работал ради наших интересов.

– Ради твоих. Но за мои деньги.

– Не будь меркантилен…

– А ты не пытайся уверить меня в том, что твои интриги служат на пользу нам обоим! Пора отвечать за свои косяки…

– Я в чём-то виновата?! Ну, разве только в том, что рядом не было настоящего мужчины, готового взять на себя всю ответственность!

– Рядом? А ничего, что я навечно обречён быть настолько рядом, что физически неотделим от тебя, стерва ты эдакая?!

– Ну вот, опять обиды, упрёки…

– Просто скажи мне, что ты тупанула и теперь знать не знаешь, как сбросить этот балласт по фамилии Мидаускас! Скажи, пока он не утянул нас за собой. В бездну!

– Дорогой, не стоит драматизировать.

– Да неужели? Они раскрыли сеть «Гидры», они знают, кто за этим стоит, им осталось выяснить, кто прикрывает нас с тобой! Дорогая?

– Это невозможно.

– Да неужели?

– Они не посмеют!

– А кто их остановит?

– Но так же нельзя! Это нарушение всех правил, которые мы для них установили!

– Ещё раз, если ты не поняла: Кто Их Остановит?! Нет, не старых богов, с ними всё более-менее понятно. Но вот кто способен остановить людей вроде Александра Грина…

– Я.

– Ты?!

– Мне повторить?

– Не надо.

– Повторяю: я! И вот как мы поступим…

…Поскольку мы с Гребневой шли в женский туалет первыми, то мне оставалось лишь на секунду зажмуриться приличия ради. А открыл глаза я уже в коридорах музейного комплекса «Херсонес» в двух шагах от своей старой комнаты. Дверь была открыта.

– Там помыли полы и перестелили бельё, – улыбнулась мне золотоволосая специалистка по всяческим древним росписям. – Заходите и живите. Директор так и сказал.

Я с трепещущим сердцем вошёл в своё недавнее жилище. Ничего не изменилось, всё так и стояло на своих местах. Ну, разве что на кровати были аккуратно навалены мои вещи, оставленные в севастопольском отельчике. Кто и когда их сюда перевёз, можно было только гадать. Хотя нужно ли?

Я сел на старенький, но крепкий табурет у окна, достал блокнот для рисования и