Читать книгу "Моя мачеха – иномирянка - Ольга Ивановна Коротаева"

любит тебя. Сказал, что ты не нужна».

– Чтобы я не противилась возвращению, – спорила я сама с собой. – Наташа права. Раз этот Реджилд ворвался на бал, как к себе домой, значит, у него были на то очень веские причины. Их могло быть и несколько. Тартана на балу я не заметила. Галлаг ухмылялся уж очень мерзко. И эта сумасшедшая Джуна едва в меня нож не вонзила…

И тут всё сошлось. И торжествующий взгляд моего «брата», когда на поляне у алтаря началось таяние снега. И скорый приезд Его Святейшества. И поведение других соэров и сейр. Вокруг меня плелось немало интриг, но ни в один из чужих планов не входило моё спасение.

Ведьма должна была умереть, чтобы каждый получил то, чего хотел. Меня бы не оставили в живых, поэтому Кендан и собрал всех этих людей.

У него тоже была задумка, и заканчивалась она показательным сожжением жены.

Вот только я жива.

– Пламя Великой змеи, – прошептала, ощущая, как шевельнулись на затылке волосы. – Я истинная дочь богини! Ведьмами становятся, пытаясь использовать магию созидания, и огонь превращается в лёд. Жизнь – в смерть.

Я тихо рассмеялась, осознав, почему Кендан подстроил всё это. Покачала головой.

– Хитрый змей ты, а не дракон!

Повесила на шею кулон и, включив сотовый, набрала службу спасения.

– Пожар. Запишите адрес…

После написала Наташе коротенькое прощальное сообщение и отложила смартфон. Там, куда я собралась, он не нужен.

Встала посередине мастерской и окинула пристальным взглядом ряд драконов.

– Что, ребята, полетаем?

Скульптуры не ответили, да я и не ждала. Меня немного трясло от возбуждения и страха, но я не давала себе и шанса поддаться панике. Я уже ощущала в себе магическое пламя, и оно не причинило мне вреда. Более того, я вошла в него, но даже не обожглась. Это не обычный огонь от спички, он не тронет дочь Великой змеи!

Черканув на листе, вырванном из альбома для набросков: «Я изменю жизнь дракона» – я скомкала бумагу и закрыла глаза. Сосредоточилась на внутренней силе, как во время лечения Амелоты. Только сейчас я позволила ей сначала разрастись до размеров моего тела, а потом выйти за его пределы.

Ощутив кожей жар, я судорожно втянула воздух. Помня о том, что опалила себе лёгкие (видимо, дым идёт даже от магического огня), задержала дыхание. Вытянув руку, разжала пальцы. Слыша, как трещит, сгорая, бумага, я с трудом сдерживала подступающую панику.

«Боги, я как супергерой из кино», – пронеслось в голове.

Почему-то эта мысль принесла спокойствие, будто я на самом деле обладала суперсилой. Или поверила в это. Не открывая глаз, я дунула на ладонь и снова задержала дыхание.

Стало тихо-тихо. И холодно…

Я посмотрела перед собой, и первое, что бросилось в глаза, – распахнутое окно, в которое ночной ветер вдувал снежинки. Они кружили по личным покоям соэра Кендана и оседали на каменный пол.

Получилось!

Я быстро ощупала на себе одежду, дотронулась до волос и понюхала руки. Гарью не пахло, а значит, моё предположение оказалось правдой. Только сейчас, когда всё было позади, я осознала, как сильно рисковала.

А ещё мне вдруг захотелось увидеть, как это было. И стало жаль, что по малодушию я зажмурилась…

За кроватью что-то зашуршало, и я резко развернулась.

Передо мной стояла Молари – я узнала женщину даже со спины. Хвала небесам, сейчас бывшая любовница Кендана была в платье. Не подозревая о моём присутствии, она рассматривала чей-то портрет. По краю рамки я догадалась, что это было изображение ведьмы Констанции, и улыбнулась.

Портрет стоял у постели Кендана, а это значило, что муж скучал по мне. И этот факт сильно бесил его любовницу, которая явно ожидала, что с моим исчезновением всё вернётся на круги своя. Потому что сейчас, шипя проклятия, она пыталась разломать рамку. Но та оказалась на редкость крепкой.

Отчаявшись, женщина бросила портрет на пол и принялась топтать.

– Помочь? – невинно поинтересовалась я.

Молари взвизгнула от ужаса и, развернувшись в прыжке, тут же отпрянула от меня. Вжавшись в стену, женщина побелела так, будто привидение увидела. В джинсах и футболке, на которой был изображён дракон (да, в моём мире меня сильно по ним переклинило).

Впрочем, если учесть, что я сгорела на глазах всех гостей замка, то Мол и считала, что перед ней привидение. Я не стала отказывать себе в удовольствии и заунывно взвыла:

– Думала, тебе всё сойдёт с рук? Я тебя и после смерти не оставлю! Буду мучить тебя каждую ночь…

– А-а! – зажмурившись, дурным голосом заорала она.

Сползла по стенке и, бухнувшись на колени, сжалась в моих ногах.

– Прости меня, дочь Великой богини!

– Так ты знала, – хмыкнула я и вздохнула. – Жаль, что я не догадывалась о твоих способностях. Видимо, сила твоя совсем незначительна. Только на мелкие подлости и годится.

Она стояла передо мной на коленях, сломленная, напуганная и несчастная. Даже стало немного жаль эту женщину, но я не должна забывать, сколько зла она причинила.

– Ты подставила меня перед всеми на ритуале, когда мы с Амелотой приносили алтарю Древнейших дары, – констатировала я. – Когда сила огня пробудилась, ты попыталась повернуть это в свою сторону. От моего огня таял снег, но пробуждённые магическим пламенем всходы умирали от другой магии. Мёртвой. Ледяной. Твоей, ведьма!

Она крупно вздрогнула и, отняв ладони от лица, подняла голову. Глянув на меня с неприкрытой ненавистью, прошипела:

– Ты убьёшь меня?

– Нет, – пожала я плечами. – Ты будешь жить так долго, как сможешь. Чтобы помнить, как ты промолчала, зная, что происходит с твоей подругой. Смотрела, как она умирает, а потом – как угасает её дочь. Всё для того, чтобы заполучить мужчину, которому ты не пара. Как ты могла? Амелота же ребёнок!

– Ты не понимаешь, – простонала женщина. – Я люблю Кендана!

– Это не любовь, а одержимость, раз на алтарь своего чувства ты кладёшь души невинных.

– Мол?

Мы обернулись, и я замерла при виде девочки, которая неслышно вошла в комнату. Амелота стояла и смотрела на свою воспитательницу так, будто видела впервые.

– Это правда?

– Нет, нет, – засуетилась Молари и подползла к девочке на коленях. – Ты же знаешь, я люблю тебя…

– Не трогай меня, – отшатнулась та, словно от прокажённой. – Не смей ни говорить, ни смотреть на меня. Я умоляла отца простить тебя, но теперь вижу, что он был прав. Тебе не место в нашем замке.

– Но куда я пойду? – завыла она.

Я же не могла оторвать от ребёнка взгляда.

– Сколько прошло времени? – шепнула я. – Почему ты выглядишь