Читать книгу "Приснись - Юлия Александровна Лавряшина"

штук тридцать.

За ними с тоской наблюдал из-за куста тощий черный кот, нервно подергивающий хвостом, но куда ему было справиться с огромной стаей? Я столько уток сразу в реальности и не видел… Впрочем, когда я в последний раз выбирался за город? Говорят, птицы перестали улетать из Москвы на зиму, надо бы проверить.

Те, что направлялись к нам во сне (кто же был со мной рядом?!), имели угрожающий вид. Они явно требовали корма, а у нас не было с собой даже корки хлеба.

И я сказал кому-то:

— В следующий раз надо по пути купить батон…

У нас с ней был этот следующий раз.

Вот почему я проснулся с бьющимся от восторженной радости сердцем. Как пацан, честное слово!

И все же это был лишь сон…

Я уже смирился с тем, что на самом деле ничего хорошего меня не ждет, лимит на чудеса исчерпан, а мне даже не удалось понять, зачем посылались мне эти сны…

Но однажды!

Стандартное начало рождественской сказочки, да? Нет, сказки. Так звучит точнее. Хотя я уж точно не гожусь на роль прекрасного принца… Разве они замышляют тройное убийство?

Скорее, я тролль. Злопамятный и гадкий. Уродливый, если не снаружи, то уж точно внутри.

Но судьба добра ко мне, уж не знаю за что? В момент, когда я уже молил, чтобы мне удалось свалиться на дно своей воздушной трубы (норы), меня внезапно выбросило на поверхность.

Как там положено в сказках?

«В один прекрасный день…»

Типа того. Только суббота выдалась паршивой, ветреной, мокрой, и я твердо был намерен провести этот чертов день у телевизора, пересмотреть «Семь психопатов», что ли…

Но, как говорится, Судьба позвала. Та самая, благоволившая мне.

Неожиданно жутко захотелось чипсов. Ну да, здоровое питание — это не про меня… Впрочем, это уже понятно, судя по тому, сколько я бухаю. В этот день я был на удивление трезв и решился на подвиг — добежать до магазинчика в соседнем доме. Смешно же заказывать доставку пачки чипсов! А мои запасы предательски закончились…

Накинув куртку, я выскочил из дома и рысцой пересек пустой двор, где дворник-таджик уже установил новогоднюю елку и даже навесил на нее игрушки. Можно поспорить, это была для него самая приятная работа за последние месяцы!

Но разглядывать украшения я не стал: ветер подгонял в спину, заставляя втягивать голову в плечи. В какой-то момент мне даже захотелось вернуться домой, но я уже заскочил под арку и смог перевести дух — здесь, по крайней мере, не моросило в лицо.

Я прикинул: до магазина оставалось всего-то метров двадцать, стоило продержаться, чтобы потом покайфовать перед телевизором. И я заставил себя сделать последний рывок! Но на повороте из-под арки на улицу (не скажу какую!) со всей дури врезался в кого-то…

Шибанувшись лбом, жертва — я даже не разглядел кто! — поскользнувшись, так и рухнула у моих ног. Я же только взвыл от души на всю улицу:

— Черт бы тебя побрал!

Девушка, которую я снес, рухнула на бок и скорчилась от боли. Так себе сказочка началась, ничего не скажешь…

На ней было длинное малиновое пальто с капюшоном в стиле Констанции Бонасье, и лица ее я в первый момент не разглядел. Да и не пытался — у меня башка загудела от боли.

А девушка копошилась на тротуаре, пытаясь встать, и причитала:

— Локоть… Ты мне локоть сломал, придурок!

— А ну, тихо!

Приказной тон в таких случаях лучше уговоров — моментом приводит в чувство.

Притихнув, девушка сдвинула капюшон и почему-то ойкнула, увидев меня. Ей мерещился вурдалак какой-то? Глаза у нее стали как у испуганного олененка, и, встретив этот взгляд, я неожиданно открыл рот. В прямом смысле. Только не сразу понял, почему губам стало холодно, а щекам жарко. И руку протянул скорее машинально, ухватил ее ладонь, облаченную в перчатку, замер…

Но тут вспомнил, что она кричала про локоть, наклонился, подхватил ее под мышками и легко поставил на ноги. Она оказалась легкой и тоненькой, хотя и высокой — всего на полголовы ниже меня. Не дай бог — модель! Были у меня модели, хватит…

В вытянутых к вискам газельих глазах теперь мерцал не испуг, а изумление, хотя я не понимал его причины. Рука потянулась поправить короткие темные волосы, но, видно, боль дала о себе знать, и мягкие губы (свои!) жалобно дрогнули:

— О-о…

Я очнулся:

— Больно? Простите-простите! Давайте я отвезу вас в травмпункт?

Она испуганно мотнула головой:

— Ой, не надо! Не люблю я больницы. — Ощупала локоть. — Надо посмотреть… Думаю, это просто ушиб.

— Пойдемте ко мне? Моя квартира в этом доме. — Я указал большим пальцем через плечо. — Клянусь, я не маньяк! Вы уйдете от меня в любой момент.

— Как вас зовут? — В ее голосе прозвучал аккорд из требовательности и надежды, точно от моего имени зависело нечто важное.

По привычке я выдал краткую форму имени:

— Макс.

Теперь ее губы раскрылись, во вздохе послышалось облегчение, и это показалось мне довольно странным. Может, она какая-нибудь ясновидящая? И ждала встречи с мужчиной с моим именем?

Да что, блин, за чепуха в голову лезет?!

— А я — Мила. — Она уставилась на меня пристально, будто ждала, что я узнаю ее. — Милана.

— Будем знакомы.

В том, что я без разрешения накинул ей на голову капюшон, не было с моей стороны бесцеремонности. Хотя я и сам не понял, с чего меня вдруг озаботило то, что Мила может замерзнуть?

— Так ты идешь?

Это прозвучало нетерпеливее и грубее, чем мне хотелось, так я всегда вел себя от смущения. Потому и перешел на «ты». Потом буду ругать себя за это…

Но Милану моя жесткость не задела, она ответила в тон:

— Ты же куда-то спешил? До того торопился, что никого не замечал вокруг себя…

Не удержавшись, я расхохотался:

— Не поверишь! За чипсами.

У нее заблестели глаза:

— Да ладно?

— Вдруг захотелось…

— Боже, — простонала она, — какой ты еще ребенок!

— Я?!

Ее непострадавшая левая рука ухватилась за мой локоть:

— Пойдем.

Край капюшона закрыл от меня лицо, но почему-то мне показалось, что она усмехается:

— Знаешь, я тоже не отказалась бы от чипсов.

— Тогда я отведу тебя домой и сбегаю.

Из-под капюшона мелькнул лукавый взгляд:

— И притащишь кого-нибудь еще? Уже со сломанной ногой… Может, ты человек-катастрофа?

— Нет! Больше никого не притащу, клянусь.

Это прозвучало чересчур пафосно, я сам услышал, но Мила не фыркнула, только отгородилась капюшоном, чуть наклонив голову. Вроде как под ноги смотрит, чтобы не упасть