Читать книгу "Королевская кровь 12. Часть 2 - Ирина Владимировна Котова"

поговорить они не успевали, как нужно было уже возвращаться на службу.

Стихии вели себя непредсказуемо — то их течение почти выравнивалось, словно чьими-то усилиями, то они снова пускались в пляс, делая создание заклинаний крайне резервозатратным. И слабели, слабели с каждой минутой. Матвей, опасаясь, что вскоре не сможет осилить даже элементарных Лезвий, не сидел без дела — сотворил несколько убойных заготовок, закрепив их на пуговицы военной рубашки и на пряжку ремня (преподаватель по боевой артефакторике бы гордился им), подпитывал щит, то и дело сканировал потоки, считывая, хватит ли силы, чтобы открыть Зеркало сначала к маме с Машкой, а затем в Рудлог, к бункеру.

В резерве его после восстановления еще оставалось достаточно силы, несмотря на открытое в Тафию Зеркало и поставленный мощный щит над роддомом. По правде сказать, сейчас в нем было больше силы, чем раньше с полным резервом.

Матвей укреплял щит, когда терновник вдруг полыхнул белым светом, по нему покатилась перламутровая волна — и побеги его поднялись в небо, сбивая стрекоз, сплетая над улицами дополнительные купола, вытянулись поперек заграждениями. Матвей смотрел на это, открыв рот. Переглянулся с йеллоувиньским магом, который так же изумленно взирал на это из дверного проема напротив и покачал головой. Что за силища позволила стихийному духу так вырасти?

— Матвей! — через некоторое время позвал его от двери дядя Ваня. — Пора!

Свету, бледную, осунувшуюся, одетую в плотный восточный халат, c красными глазами и пятнами на коже, отец вывез во двор. За ней вышли мама и массажистка Люй Кан. Все они испуганно смотрели на небо.

На руках сестры слабо мяукал укутанный в пеструю плотную пеленку, окутанный золотистым сиянием младенец, и Матвей во все глаза уставился на это чудо — потому что выглядел он как сосредоточение стихии равновесия. И был очень похож на гвардейцев Вея Ши.

— Хочешь подержать? — слабо улыбнулась Света.

— Нет, — испугался Матвей. — Вдруг уроню? Я как-нибудь потом, Свет. Как назвала?

— Марком, — сказала она тихо.

И он, несмотря на все окружающее, на падение стихий и вероятность нападения, вдруг ощутил, как в груди разливается теплое чувство.

— Все правильно, Свет, так и надо, — пробасил он с неловкостью. — Хорошее имя.

Она закивала и тихонечко поцеловала своего сына в лобик. Перевела взгляд на улицу.

— Ой, а кто это? — спросила она, показывая на военных напротив.

— Это из отряда ученика Четери, — проговорил Матвей. — Вей Ши.

— Он здесь? — удивилась она. И вдруг всхлипнула. — Ничего себе!

Матвей хотел спросить, кто же этот Ши такой… но сначала услышал утробный вой земли, а затем ощутил, как заплясали, сминаясь, стихии, и затряслась земля. С домов посыпалась белая пыль, закричали в роддоме женщины.

— Это еще что такое? — испуганно спросила тетя Тамара. Света вжала в себя ребенка, склоняясь, прикрывая его своим телом от неведомой угрозы.

Матвей глянул в небо. Показалось, или далеко-далеко в сторону Рудлога разлилось по небу темное зарево, будто небо выцвело, стало набрякшим, злым? А затем его словно на мгновение придавило к земле чьей-то яростью и темной злостью, словно по всей Туре повеяло черной угрозой. Ощущение появилось и пропало.

— Нужно идти, — проговорил он. — Готовы?

Землю продолжало легко потряхивать, и это очень тревожило. А еще тревожили и заставляли испытывать стыд люди, выглядывающие из окон. Женщины с детьми на руках.

Если бы он только мог вывести их всех!

— Готовы, — нервно ответил за всех дядя Ваня.

Ситников развел руки, настраиваясь на маму, стал выстраивать Зеркало — и оно, вставшее было овальным серебристым полотном, начало дергаться и идти волной. Он выдохнул, стиснул зубы, вкачивая в него резерв. Зеркало устаканилось, стало прозрачным — с той стороны в него уже заглядывали удивленная мама и Машка, на фоне, видимо, старого дома Четери. Сестренка радостно махала руками. Но держать переход было так тяжело, что Ситников со всей отчетливостью осознал, что в Рудлог он сегодня точно не попадет.

— Дядя Ваня, сначала вы с коляской. Тетя Тамара, вы идите только когда он выйдет с той стороны. И затем вы, Люй Кан. Вместе не идите, не выдержу, — проговорил он сквозь зубы. — Быстрее же!

Иван Ильич уже споро катил коляску в Зеркало. Света повернулась к Матвею, благодарно и слабо улыбнулась ему. В момент, когда она с отцом и малышом проходили сквозь пространственный тоннель, у Ситникова затряслись руки от перегруза.

— Теть Тамара, быстрее! — прохрипел он.

— А как же ты? — воскликнула тетя со слезой.

— Я не пойду, не осилю, — рявкнул он. — Быстрее!

Тамара Алексеевна, поняв, что момент для спора неудачный, бегом бросилась в Зеркало. Ситников застонал, чувствуя, как в глазах начинают лопаться сосуды.

— Теперь вы, — крикнул он массажистке. Та покачала головой.

— Закрывай, видно же, что надорвешься, — сказала она весомо. По-рудложски, с сильным акцентом, неправильно, но он понял. — Это знак, что не нужно мне уходить. Я пригожусь тут. Есть кому еще спины разминать. — И, пока он ничего не сказал, направилась обратно к двери.

— Матвей, Матвей! — со слезами одновременно кричали из Зеркала Машка и мама.

Он мотнул им головой — мама, как всегда, все поняв, обняла Машку и провела рукой по кругу, послав ему защитный знак. Он улыбнулся ей через силу.

— Матвей, мы тебя ждем! — кричала с той стороны Машка. Мама плакала. Ему не хватило сил даже кивнуть в ответ — он схлопнул Зеркало и опустился на мостовую. Его снова начало трясти и бросать в жар — и вдруг его подхватили сильные руки, кое-как протащили до теплой стены роддома у входа. Терновник понятливо расступился, и Матвей прислонился к стене спиной.

— Чем тебе помочь, великий маг? — спросила Люй Кан.

«Да какой я великий» — хотелось сказать ему. Но он разлепил губы и попросил:

— Если найдете, пожалуйста, принесите мне молока.

Молока в роддоме нашлось много, правда, козьего — как объяснила медсестра, детских смесей сюда не довозили еще в нужном количестве, да и роженицы, к которым не приходило молоко, предпочитали традиционно козье. Его хранили в стазисе с помощью амулетов.

Матвей пил — ему нацедили несколько кружек — и снова чувствовал, как плещет волнами по телу жар. Не так быстро и сильно, как в прошлый раз, но резерв восстанавливался, руки