Читать книгу "Почему сердце находится слева, а стрелки часов движутся вправо. Тайны асимметричности мира - Крис Макманус"

задач, либо потому, что не в состоянии концептуализировать идею движения, либо потому, что не могут воплотить идею на практике. Киннер Уилсон прекрасно подытожил это в 1908 году, описывая французскую пациентку:

Рис. 8.3. Стрелками указана область левого полушария, активная во время обработки грамматики (синтаксиса)

«Ее попросили поднять правую руку, но, положив руку поперек тела, спрятав кисть в левой подмышке и предприняв энергичные, но безнадежные усилия, она сказала жалобно: «Я хорошо понимаю, что вы просите меня сделать, но я не в состоянии», и в этом и есть суть дела».

Хотя апраксия связана с поражением левого полушария мозга, проблемы, как правило, затрагивают и правую, и левую руки. Таким образом, в левом полушарии должны вырабатываться правила осуществления сложных движений обеими руками. Поскольку речь и письмо также представляют собой быстрые, изощренные и тщательно скоординированные движения, возможно, это говорит о фундаментальной связи между движением и языком, функциям, связанным с левым полушарием, так как обе основаны на «грамматике». «Выражение», описывающее зажигание спички, строится из отдельных движений, «слов» двигательных актов, которые, подобно словам в предложении, оказываются осмысленными, только если следуют в должном порядке и форме. Расположите их иначе, и результатом будет полная бессмыслица[263].

До сих пор в этой главе в основном шла речь о левом полушарии, которое, несомненно, связано с языком и действиями. Если вас интересует, чем же занято правое полушарие, то вы в хорошей компании: множество нейрологов задавались тем же вопросом. Одним из первых был Хьюлингс Джексон, величайший английский невролог, работавший в Национальной клинике неврологии и нейрохирургии, что на Куинс-сквер в Лондоне. В 1874 году он предположил, что «правое полушарие главенствует при воспроизведении образов при распознавании предметов, мест, людей и т. д.», во всем, что мы могли бы сегодня назвать невербальной обработкой данных[264].

Писатели и читатели, увлеченные словами, забывают, что мысль не всегда связана с языком, но часто вместо этого занята обработкой образов, изображений и трехмерного пространства. Представьте себе куб. Сколько у него сторон? Сколько углов? Если одна сторона черного цвета, а все остальные – белого, то сколько белых сторон соприкасаются с черной? Если муравей начинает с одного угла и ползет по граням к самому дальнему по диагонали углу, по каким граням он будет ползти? Такие проблемы решаются не словами, а созданием в уме изображения куба, «мысленного образа», который затем поворачивается, чтобы «увидеть» ответы. Слова участвуют только в том, чтобы задать вопрос и дать ответ. Именно на таких задачах специализируется правое полушарие[265].

Правое полушарие участвует в процессе, который называется восприятием – осмыслением чувственного мира. Он включает не только образы, но и прикосновения, звук, вкус и так далее. Восприятие зрительных образов настолько естественно и моментально, что замечается, лишь когда что-то идет не так. Поражение правого полушария может вызвать визуальную агнозию, при которой пациенты не могут понять, что именно они видят. Глаза их работают нормально, так же как и начальный уровень обработки образов в мозге, так что пациенты видят свет и тень, линии и выпуклости, но не в состоянии объединить эти компоненты в нечто согласованное и осмысленное. Рис. 8.4 может отчасти помочь понять, что испытывают при агнозии. Смотрите на то, что вы видите на нем, и помните, что в слове «видеть» два очень разных значения. Вы без труда увидите белые и черные области на рисунке, но сможете ли вы увидеть в этом рисунке что-то еще? На нем явно что-то изображено, но что именно? Даже сейчас вы, скорее всего, не увидите на нем портрет очень известной персоны, но только потому, что рисунок специально напечатан вверх ногами. Переверните книгу вверх ногами и попробуйте снова. Рисунок специально сделан таким, чтобы на нем трудно было что-то увидеть. Вот несколько подсказок, которые, возможно, помогут. Это человек… старый человек… седоволосый… смотрит прямо в камеру… ученый… самый знаменитый ученый XX века… физик… слово «относительность», возможно, даст окончательный ответ, если вы еще не догадались. В какой-то момент бессмысленные круги вдруг упорядочились, «обрели смысл», и вы «увидели» портрет Эйнштейна. Если вы все еще испытываете затруднения, посмотрите на рисунок издалека, прищурив глаза[266].

Рис. 8.4. Пример зрительного восприятия при агнозии. Детали в тексте

За то время, пока вы не увидите в рисунке Эйнштейна, вы поймете, какие неудобства испытывают пациенты с агнозией. Вы знаете, что там что-то есть, вам известно, что другие люди знают, что это такое, вы даже распознаете все составляющие элементы – но общая картина ускользает. Оливер Сакс прекрасно описал случай пациента доктора П., талантливого музыканта с агнозией:

«– Что это? – спросил я, держа перчатку.

– Можно я посмотрю? – попросил он и, взяв ее у меня, принялся ее изучать.

– Непрерывная поверхность, замкнутая на себя, – заключил он наконец. – Похоже, – он поколебался, – у нее пять выступов, если я верно это называю.

– Так, – осторожно произнес я. – Вы дали мне описание. А теперь скажите, что это такое.

– Какая-то емкость, вместилище?

– Да, – сказал я с той же осторожностью. – И что же она вмещает?

– Вмещает то, что в нее помещается! – со смехом сказал доктор П. – Тут много может быть вариантов. Например, мелочь – как раз отделения для монет пяти разных размеров. Или может…

Я прервал этот бурный поток.

– Не выглядит ли это знакомым? Как полагаете, не может ли в это помещаться, входить внутрь какая-то часть вашего тела?

Никаких признаков узнавания не отразилось на его лице».

Пациенты с агнозией иногда опознают предметы, но справляются с этим обходными путями, например, представляя в уме контуры фигуры. Если контуры смешиваются, например, как на рис. 8.5, где изображения накладываются друг на друга, пациенты с агнозией почти не в состоянии распознать, что изображено на картинке. Такие пациенты испытывают трудности и в том случае, если они видят предмет в необычном, неканоничном ракурсе. Пилу на рис. 8.6 (а) легко опознают даже пациенты с поражением правого полушария, но увидеть ее на рис. 8.6 (b) им куда труднее[267].

Рисунки двумерны, но реальный мир имеет три измерения, что создает особые проблемы для пациентов с поражением правого полушария. Жизнь – это большая трехмерная проблема. Вы лежите в постели, а на столике у кровати – чашка кофе. Вам надо дотянуться до нее, взять, поднять, не проливая, и наклонить ко рту. Вам надо одеться. Рубашка – это интересная проблема. Две длинные трубки, отходящие от цилиндра, – и в эту конструкцию должны войти ваши руки и грудь. Но рубашка совершенно