Читать книгу "Чахотка. Другая история немецкого общества - Ульрике Мозер"

Особенно безжалостной была политика в отношении туберкулезных больных на захваченных территориях, где из‐за тяжких военных условий жизни резко выросло число заболевших[827]. На восточных территориях, особенно в Польше, больных туберкулезом убивали в огромных количествах[828]. Особенной жестокостью отличался руководитель оккупационного режима, имперский наместник в оккупированной области (рейхсгау) Вартеланд Артур Грейзер. В 1942 году он докладывал Гиммлеру о «спецоперации» (расстреле) против около 100 тысяч евреев и просил, чтобы ему разрешили полностью избавить подчиненную ему территорию от еврейской опасности, которая, по его словам, «принимала катастрофические формы»[829]. Грейзер планировал «истребить среди польского населения все случаи открытого туберкулеза»[830] — по его подсчетам, их было около 35 тысяч. Наместник собирался депортировать больных в лагерь смерти в Хелмно, прямиком в газовые камеры. Гиммлер одобрил план Грейзера, однако, видимо, по политическим соображениям план убийства был отменен. Смертельно больных это всё равно не спасло. Рудольф Бранд, адъютант Гиммлера, вспоминал, что по предложению Грайзера «были уничтожены от 8 до 10 тысяч поляков. Несколько тысяч больных туберкулезом были депортированы в изолированный лагерь, где должны были сами о себе заботиться»[831]. По мнению историка медицины Кристины Вольтерс, версия Бранда близка к истине, только сначала больных помещали в специальные лечебницы, чтобы скрыть их умерщвление[832].

5. Лечебница-тюрьма Штадтрода

Тюрингия была во многих отношениях образцом режима национал-социалистов[833]. Она стала первой из немецких земель, где еще в 1930 году член национал-социалистической партии Вильгельм Фрик стал министром внутренних дел. Тюрингия оказалась форпостом расового учения, поскольку министр Фрик пригласил филолога Ханса Гюнтера по прозвищу Раса-Гюнтер руководить кафедрой в Йенском университете. В 1922 году Гюнтер опубликовал «бестселлер» «Расовое учение германского народа»[834]. И наконец, именно в Тюрингии было создано первое заведение для принудительной изоляции больных туберкулезом.

1 сентября 1930 года Фрик издал региональный указ об инфекционных болезнях — свод законов, позволяющий принудительно изолировать «асоциальных» чахоточных в специальном заведении. Чтобы болезнь не распространялась, значилось в документе, заболевшие на период инфекционной опасности — «при подозрении на заболевание, как носители бактерий, или в случае длительного хронического течения болезни»[835] — должны быть изолированы либо у себя в доме, либо в больнице[836].

Распоряжения Фрика были для больных крайне унизительны. «Инфекционно опасные личности без постоянного места жительства и профессии» в любом случае должны быть отделены от общества. Если больной не желал покидать свой дом, «надлежало на видном месте сделать надпись о его болезни, так чтобы имя и фамилия больного были написаны большими буквами»[837].

Гитлер потребовал изоляции сифилитиков и туберкулезников в своей программной книге «Моя борьба»: «Право на личную свободу уступает место долгу сохранения расы». «В случае необходимости неизлечимо больные должны быть немилосердно изолированы — варварская мера для несчастных, но благословение для тех, кто их окружает. Быстротечное страдание одного века избавит впоследствии от тысячелетней боли»[838].

Тюрингский закон стал образцом для появившегося спустя восемь лет «Предписания о борьбе с инфекционными болезнями», которое унифицировало и регламентировало политику по отношению к заразным больным на всей территории Германии[839]. Наряду с такими заболеваниями, как чума, холера и оспа, теперь выявлению и регистрации подлежали еще 22 болезни, в том числе коклюш, детский церебральный паралич, скарлатина и туберкулез. Для этого списка больше не действовала врачебная тайна: врач был обязан в течение 24 часов заявить в здравоохранительное ведомство о пациенте, страдающем одним из вышеперечисленных заболеваний. Та же обязанность распространялась на отцов семейств, квартирных хозяев и патологоанатомов. Властей интересовали, разумеется, не дети с коклюшем, но, как с горечью пишет историк Гётц Али, больные туберкулезом[840].

Предписания нового закона на территории всего Рейха стали законодательной базой для «принудительной изоляции» туберкулезных больных. Если больной не соблюдал правила гигиены и карантина, отказывался пройти врачебное обследование, не следовал «предписанным правилам защиты» и вообще был «невоспитуем», его могли принудительно поместить в «специализированное учреждение»[841]. Одновременно под пристальным наблюдением находились многие больные, которые отказывались от хирургического вмешательства или лечения в больничном стационаре — из страха либо из нежелания оставлять свои семьи.