Читать книгу "Боевой 1918 год - Владислав Конюшевский"

Разумеется, в своем спиче я безбожно сглаживал острые углы и замалчивал офигительные проблемы, предстоящие в этих переговорах. Деникин – еще тот жук (и плевать он хотел на своего крепостного предка), да и окружение у него соответственное. Дай бог, чтобы хоть о чем-то договориться получилось. А если получится, то очень желательно, чтобы командующему несогласные с его решением соратники внезапный несчастный случай не устроили. Но по-любому эти переговоры внесут раскол в Белое движение. К слову говоря, в наше тоже. Именно поэтому я сейчас перед ребятами распинаюсь. И судя по их разглаживающимся физиономиям – довольно успешно.

Уже успокоившийся Трофимов, поморщившись, вставил:

– Угу. И вот эти «благожелательные» опять нам в рыло совать станут да под ружье ставить…

Я ухмыльнулся:

– Гринь, мне вот даже интересно, что будет с тем, кто тебе в морду дать возжелает. Ты его сразу порвешь или сначала покуражишься? А если говорить серьезно, то сейчас активно пишутся новые уставы. Кстати, и мною в том числе пишутся. И согласно этим уставам, физическое воздействие на подчиненных будет караться трибуналом. Командиров, к слову, тоже бить не рекомендуется.

Взводный-3, сидящий за боковым столом, при этом известии удивился:

– Интересно получается… а вот ежели боец совсем тупой и наглый? Слов не понимающий. Ты ему говоришь одно, а он делает совсем другое. Да еще и руки у него из задницы растут. И орать на него – только горло себе зазря надрывать. С него этот ор как с гуся вода. Как же с такими быть?

Пленные, до этого внимательно слушавшие наши разговоры, на этом вопросе встрепенулись и уставились на меня. А наглый поручик еще и бровями эдак вопросительно пошевелил – мол, чего ответишь? Ха! Напугали бабу хреном! В Советской армии все эти вопросы давным-давно пережёваны и выкаканы! Поэтому ответил без особых размышлений:

– Станислав Казимирович, вариантов у тебя в этом случае – море. И без всякого мордобоя. Если боец не понимает слов, то он всегда может заняться индивидуальным повышением своего боевого мастерства или общефизической подготовки. Особо желательно, чтобы это происходило в свободное время. То есть все идут в увольнение, а этот ухарь роет окоп для стрельбы стоя с лошади. Тем самым оттачивая боевое мастерство. Или под руководством отделенного занимается отжиманиями, повышая физическую подготовку, остро необходимую прогрессивному бойцу Красной Армии.

Я бы и про наряды на кухню завернул, но в данное время – это не наказание, а возможность пожрать от пуза. Так что наряды оставим на потом. Городецкий же, выслушав ответ, крякнул и уточнил:

– А ежели он не захочет рыть? Ну или отжиматься?

– Ха! Вот для этого и писан устав! За отказ выполнять приказание командира светит этому типу трибунал в военное время, или длительная гауптвахта с урезанным пайком – в мирное. Я ответил на твой вопрос?

Стас задумчиво почесал стриженый затылок:

– Мля… как по мне, тут уж лучше один раз по зубам получить, чем через такое проходить… – После чего, подозрительно посмотрев на меня, уточнил: – То есть, когда вы меня в тот раз вырубили, это получается, что пожалели? Могли бы и под трибунал отдать?

– За нападение на командира я бы тебя мог просто шлепнуть. И вот тут мы переходим ко второй части данного вопроса – это сейчас вокруг люди взрослые и мотивированные. Подобных случаев почти нет, поэтому мы и рассуждаем о наказаниях чисто теоретически. А когда война закончится, в армию пойдут призывники. То есть сопляки, с ветром в голове и полным отсутствием мозгов. И вот тут командир должен стать не просто командиром, а еще и воспитателем, который тонко чувствует момент, когда можно дать по морде, когда посадить на «губу» или когда на хрен отправить долбодятла под трибунал.

Гриня задумчиво протянул:

– Сложно всё как-то…

– Согласен – сложно. Но этому, как и в любой профессии, надо учиться.

Зам пренебрежительно вякнул:

– Военный это не профессия.

Я не согласился:

– Не скажи. Одна из самых уважаемых. – Тут, вспомнив бессмертную фразу из фильма, пришедшуюся удивительно в тему, добавил: – И профессия эта – Родину защищать!

Подпол после моих слов странно хрюкнул, а поручик уставился таким взглядом, что будь он девушкой, я бы подумал – влюбилась. Что характерно – мои мужики не стали возражать, неся пургу о близкой мировой революции и о грядущем мире во всем мире. Тут я их хорошо просветил, поэтому никаких иллюзий у ребят не было.

На несколько секунд повисла тишина, которую я прервал, прихлопнув ладонью по столу и обращаясь к пленным:

– Так, товарищи офицеры. Вы все слышали, поэтому я хочу узнать ваше решение? К немцам в баньку или с нами в рейд? Сразу скажу, что если выберете нас, то погоны с орденами надо будет снять. Уточняю – не сорвать, а снять. После рейда, по прибытии к месту базирования батальона, вам будет выдана новая форма. Также скажу, что сейчас пойдете рядовыми бойцами. Поручик – под командование Станислава Городецкого в третий взвод. Полковник… э-э… виноват, подполковник, в силу возраста, в отделение взвода управления. Они в атаку не ходят и в основном находятся при штабе. Вот такие вот расклады. Ну а после рейда, если переговоры с Деникиным пройдут успешно, можете перейти к нему. Ваш ответ?

Сомнений в их выборе у меня даже не было, так как по большому счету этого самого выбора я им не предоставил. Единственное, что было интересно – как долго они будут просчитывать, насколько сильным уроном чести является факт их превращения из офицеров в рядовых. Но мужики даже удивили. Заминка была буквально на пару секунд. Потом они коротко переглянулись и синхронно встали, одергивая мундиры. После чего старший произнес:

– Поздновато мне с низов начинать, но видно, судьба такая. Я иду с вами.

Поручик исподлобья коротко оглядел меня, а потом растянул губы в щербатой улыбке:

– Если уж господин подполковник с рядовых решился начать, то мне – сам бог велел!

Я кивнул, принимая их решение, и распорядился:

– Городецкий, проводи бойцов. Так, Трофимов, – посыльный в батальон отправлен? Посты выставлены? Раненые обихожены?

Получив «так точно» на все вопросы, скомандовал отбиваться. Мне-то хорошо – трех часов для сна вполне хватает, а остальные будут слегка прибитые. Но это ничего – сонные это не мёртвые. А завтра (вернее уже сегодня) ожидается еще тот денек.

Глава 15

Конная разведка реабилитировала себя прямо с утра. Журбин часть своих людей отправил в дозор на южную дорогу (так как меня по-прежнему волновал «железный капут»), а из остальных выстроил эстафету, чуть ли не до самого Дьяково. Поэтому о том, что немцы вышли, и о составе их сил, нам стало известно за час до прибытия ворогов. Честно говоря, я думал, что противник пришлет максимум пару отделений, дабы успокоить своих тыловиков. Рассуждал так – комендант станции получил известие о каких-то бандитах, желающих напасть на село. При этом бандиты, от недалекого ума, заранее всех предупредили. То есть они – дураки. Ночью сейчас не воюют, поэтому нападение ожидается с утра. Вернее всего, получив отпор от тыловиков, эти бандиты опять сбегут в свои дикие степи. Но сигнал получен и отреагировать надо. Поэтому можно послать десяток-полтора солдат для улаживания ситуации. Если нападающие все-таки рискнут упорствовать, то подмога не будет лишней и легко размотает очередную банду аборигенов. Если никакого нападения не будет, то солдаты просто разомнутся и в виде приза к финишу получат сало, млеко, яйки.