Читать книгу "Прости меня луна - Татьяна Абалова"

— Я заверну печеное с собой, — тетушка мельком взглянула на куклу, которая заинтересовала Петра, но объяснять ничего не стала, все хлопотала и хлопотала. Достала корзину, выстелив дно салфеткой, аккуратно расправила уголки. — Жаль, что не хочешь задерживаться. Испекла бы хлеб. Такой, с хрустящей корочкой, обсыпанной подсолнухом. Как ты любишь.

— Простите, тетушка Кати, но не могу. Роуз будет волноваться. Я сюда без предупреждения.

— Что же за срочность такая?

Петр не ответил, обернулся на дверь, за которой послышался смех. Катарина поняла его страх открыть причину приезда, поэтому продолжила разговор как ни в чем не бывало.

— Хорошо у нас стало, — улыбка собрала морщинки в уголках ее глаз. — Соргос справедливый правитель. Но, ты же знаешь, даже если он что-то выкинет, я не побоюсь приструнить его. Помнишь, каким он шутником был? Ну-ну, не хмурься.

Катарина угадала: Петр помимо воли вспомнил охватившее его отчаяние, когда увидел, что Соргос несет Роуз через брод. В реке хоть и было воды по колено, но «шутник» все же умудрился упасть и окунуть свою ношу с головой. Еще смеялся так зычно, что разбудил половину поселка.

— Нынче король души не чает в своей супруге. Кто бы мог подумать, — Катарина умиленно вздохнула и, кокетливо оттопырив локотки, сложила ладони на груди, — что простая девчонка, родившаяся в не самом благополучном лабиринте, станет королевой. Да, Соргос у нас такой. Если ты, Петенька, дождался бы субботы, непременно встретился бы с ним у нас. Он о-о-очень жалует ватрушки, испеченные моими золотыми рученьками. Король так и говорит.

— А почему вы не живете во дворце? — теплое «Петенька» вызвало новую волну ностальгических воспоминаний: время любви к им же похищенной принцессе, его трепетное отношение к Роуз, которая все время стремилась сбежать. От него прежде всего. — Хорошо, что я сразу завалился в трактир, иначе искал бы вас под крылышком у Соргоса.

— Королевский дворец не лучшее место для воспитания девочек, — Катарина произнесла и тут же закрыла пухлой ладошкой рот — словно выболтала что-то нехорошее.

— Согласен, — бывший граф Пигеон, а ныне король Северной Лории, не заметил ее смятения, откусил большой кусок от теплой еще булки и в наслаждении закрыл глаза. Запах сдобы, уютный дом, добрые соседи — наверняка в таких условиях из милой девочки вырастет славная девушка. — Принцесса Солнце и Лолибон явные доказательства того, что дворец не делает женщину лучше. К-хм, — кашлянул Петр, — я говорю только о дворце драконов, но никак не о своем. Да и к тому же, у нас с Роуз два сорванца. Кстати, а откуда у вас девочка? — он кружкой, наполненной душистым напитком, повел в сторону лежащей на скамье куклы.

— Ой, кажись, у меня что-то подгорает! — Катарина уронила на стол ватрушку, которую намеревалась уложить в корзину, и кинулась к печи.

— Да она даже не разожжена! — за спиной женщины, проявившей необычную подвижность, вырос Петр. Обнял ее за плечи, поцеловал в седые волосы, пахнущие ванилью. — Тетушка Кати, это моя дочь?

Катарина в досаде бросила полотенце.

— Когда они с Фарухом вернутся, сам и спросишь.

— Моя и принцессы Солнце? И вы столько лет молчали?

— Я же сказала, придет Фарух, с ним и разговаривай, — лицо стряпухи пошло красными пятнами.

— Как зовут девочку? Сколько ей лет? — Петр стоял скалой. Ни обойти его, ни отодвинуть.

— Ее зовут Немира, — Катарина не знала куда деть руки. Она то складывала горшки на печи один на другой, то вновь расставляла в ряд. Громыхала. — Седьмой год пошел.

— Немира, — Петр посмаковал слово, привыкая к нему. — Какое странное имя.

— Так мать назвала.

Землю сотрясло. Послышался далекий раскатистый гул.

— Что это? — Катарина схватилась за сердце. — Неужели снова в шахтах?

Выбежали на крыльцо. По небу полз черный дым.

— Соседка, — окликнули тетушку из дома справа, — никак дворец горит? Дым как раз над первым лабиринтом стелется.

Катарина начала оседать.

* * *

К матери Петр вернулся с черным от горя лицом.

— Нет больше моей дочери, — он разрыдался, когда Свон, выслушав сбивчивый рассказ, обняла его. — Мама, я даже не успел с ней познакомиться.

— Ш-ш-ш, милый, ш-ш-ш… — королева Эрии глотала слезы, боясь сорваться в крик. Очень страшно, когда плачут сильные мужчины, а ты не знаешь, как им помочь.

— Не нашли ни косточки. Только тело Фаруха выбросило взрывом.

— А Солнце?

— Ее тоже нет. Они все погибли, мама! Они и еще те, кто был на центральной площади. Это опять был чертов Адов огонь!

«О, боже! Сколько?! Сколько еще нам нужно вынести?!»

* * *

Роуз укладывала мальчиков спать. Последнее время она старалась быть рядом с детьми как можно чаще. Она чувствовала себя плохой матерью. Да, очень плохой. Только страдающие от одиночества и недостатка внимания со стороны родителей дети могли себе выдумать мнимого друга.

— А когда эта девочка к нам снова придет? — спросил старший сын, когда Роуз укрывала его. — Она поет нам колыбельные, а иногда играет с нами в прятки.

— Разве тебе не хочется, чтобы каждый вечер тебе пела колыбельные мама?

— Я хочу! Я! — откликнулся младший. Роуз пересела на его кровать и поцеловала ребенка в лоб.

— А прятки? Будешь играть с нами в прятки? — с надеждой в голосе спросил первенец.

— Буду, обязательно буду, милый. Завтра, как только проснемся, так сразу и поиграем.

Глава 31

Дак, граф Шовеллер, подарил помолвочное кольцо совсем не зря. Он никак не хотел оставаться в дураках. Прошел раж, когда его голова была затуманена страстью, а он гнался за будущей невестой будто кот, почуявший течку у кошки.

Одним прекрасным утром Дак, заперевшись в кабинете, мысленно перебирал события, происходившие с ним за последний месяц, и с ужасом понял, что проявленное им телесное рвение, которое приличествует лишь низменному животному, ему совсем не свойственно. А значит, следовало поискать причину, которая действительно подтолкнула его в руки обворожительной и весьма страстной Стефании.

«Все началось с напитка яо-кун, разлитого ею собственноручно», — Дак многозначительно покивал своему отражению в стекле книжного шкафа. Знавал он мужчин, попадающихся на удочку искательниц наследства, не побрезговавших применять чары. И стоило магии подчинения сойти на нет, как у несчастных «мужей», к тому времени густо облепленных детьми и родственниками жены, наступало прозрение. Увы, запоздалое.

В его случае до полного прозрения было далеко (появись Стефания здесь и сейчас, лежала бы задрав юбки), а потому можно было сделать определенный вывод: приворотом его потчуют регулярно.