Читать книгу "Не. Прикасайся ко мне - Лаура Кнайдль"

– Э, да.

– Ты уже знаешь, чего хочешь? – поспешила я на помощь Камерону, прежде чем Меган вошла во вкус. Не понимаю, как она это делала, но она могла вызвать смущение даже у порноактера.

– Сэндвич с хумусом, сырный маффин и чашку кофе, предпочтительно с миндальным молоком. Соевое молоко тоже сойдет, но если их нет, я возьму черный, как моя душа.

Камерон кивнул и посмотрел на меня.

– Я возьму спецнабор ко Дню благодарения.

– Сейчас сделаю.

Мы посмотрели вслед Камерону, при этом Меган надолго задержала взгляд на его заднице. За стойкой он нажал несколько кнопок на кофемашине, а потом снова исчез в кухне.

Меган наклонилась ко мне над столом:

– Это и есть Камерон?

– Да. Я, по крайней мере, знаю только одного.

– Вау! – Она бросила взгляд через плечо в направлении кухни. – Я восхищаюсь самообладанием Апрель. Будь я здесь не ради тебя, я бы на коленях умоляла его пойти со мной на свидание. – Она помедлила. – С другой стороны, свидание – это лишнее, если я и так уже на коленях.

– Меган! – крикнула я со смехом, но в то же время возмущенно, благодарная за то, что кафе было таким пустым.

– Что? – Она равнодушно пожала плечами. – Это ведь правда.

– Ты невозможна.

– Я знаю, но сейчас я серьезна. Между Апрель и Камероном действительно ничего нет?

Я пожала плечами:

– Камерон до сих пор не спрашивал ее, хочет ли она с ним встречаться. И она никогда бы не сказала «да», пока работает на него.

– Она могла бы уволиться. Ты говорила, что у нее есть деньги.

– Да. Но, я думаю, невозможность отношений с начальником – только отговорка.

– Почему ты так считаешь?

– Не знаю, но, кажется, Апрель не интересуется свиданиями. Она очень красивая, милая и умная и окружена на занятиях парнями, которые постоянно приглашают ее на вечеринки. Но она практически никогда не ходит.

– Может, ей нравятся женщины?

– Не думаю, – возразила я. Я предполагала, что причина ее сдержанности заключалась в той ночи, когда она потеряла невинность, но я не рассказала об этом Меган. Это была не моя история.

Камерон вернулся из кухни, в этот раз без фартука. Прежде чем подать сэндвичи и маффины, он поставил на наш стол напитки. За это время он не сказал ни слова. То ли из вежливости, так как не хотел прерывать наш разговор, то ли из страха дать Меган возможность подразнить его.

– А как твои дела? – спросила я и разрезала свой сэндвич пополам. – Есть в твоей жизни кто-то, о ком мне следует знать?

Она взяла с хлеба кусочек помидора и протянула мне.

– Нет. Я познакомилась в Нью-Йорке с двумя-тремя людьми, но все они художники.

– Ты тоже художница.

– Да, но я не такая эгоцентричная и высокомерная.

Она надкусила сэндвич и прожевала, прежде чем продолжить.

– Они все воспринимают слишком серьезно. И даже когда утверждают, что искусство – это что-то субъективное, они хотят все время слышать лишь похвалу и перестанут с тобой спать, как только ты им скажешь, что считаешь их скульптуры дерьмом.

Я фыркнула:

– Если ты говоришь им это в лицо, я могу их понять.

– Возможно. Но ты только представь – склеенные VNS-кассеты как ретроспектива девяностых. Это называется фантазия?!

В моих ушах это прозвучало как классная идея, но я не стала дискутировать с Меган об искусстве. Хотя я уже много лет слушала ее монологи об этом, я большую часть времени не имела представления, о чем она говорит. Картины, скульптуры или искусство перфоманса не поддавались моему пониманию. Когда я видела предмет искусства, я могла сказать, нравится он мне или нет, но не более того.

Меган и я болтали больше часа. Я рассказала ей о своих курсах и учебном материале профессора Эриксена, а она продолжила высказываться о надменной нью-йоркской арт-тусовке. Мы говорили также о ее родителях, которые мирились с ее решением не учиться, но не понимали его и продолжали настаивать на том, чтобы она зарегистрировалась на второй семестр в одном из университетов.

Провести время с Меган было для моей души отпуском. В Мэне она была моей надежной гаванью, тысячи миль и четыре месяца ничего в этом не изменили.

Апрель стала для меня хорошей подругой, но с Меган меня связывали многие годы, многие истории, а еще больше – слезы.

Когда мы вернулись из «Le Petit», я написала Апрель и спросила, может ли Меган спать в ее комнате. Она ничего не имела против, и, поменяв постельное белье, мы сели на диван мастерить украшения. Работать вместе с Меган над цепочками, браслетами и сережками всегда было чем-то особенным: хотя это были не ее украшения, она вкладывала в них так же много душевных сил, как и я. Время пролетало незаметно, вместе мы создавали новые модели и обсуждали то, какие экземпляры я обязательно должна взять на ярмарку.

– Как ты наскребла столько на полет? – Вопрос вертелся у меня на языке уже несколько часов. – Я думала, что ты передала мне все свои сбережения. – Я протянула ей маленькие щипцы. – Я скоро верну долг. Обещаю.

– Не спеши, я немного заработала. Помнишь журналиста, который хотел написать обо мне? – спросила Меган, завязывая свои розовые кудри в беспорядочный пучок.

– Конечно помню.

– Ну, редакция не согласилась. Они любят мой стиль, но, к сожалению, я сама для них еще слишком безвестный новичок. Я должна снова связаться с ними после своей первой выставки.

– Идиоты.

Меган вздохнула:

– Не совсем. Одна из моих картин так им понравилась, что они захотели иметь ее у себя в офисе. Я не заработала на этом состояния, но хватило на несколько ночей в Нью-Йорке и часть билета.

– Если продажи на ярмарке пойдут хорошо, я смогу немного заплатить Луке и тебе… Как только оплачу счета доктора Монтри.

– Сага, не сходи с ума из-за этого. Я с радостью оплатила рейс, чтобы увидеть тебя. И после всего, что я знаю о Луке, деньги для него не проблема. Ты важнее для него, чем несколько долларов.

Я вздохнула. Несколько долларов. Деньги всегда проблема, особенно если их нет. С восемнадцати лет я имею уже больше долгов, чем иной взрослый, и еще не вижу света в конце туннеля. Я едва могла себе позволить сеансы у доктора Монтри, а еще мне надо скоро съехать с этой квартиры. Я дала себе время до Нового года, чтобы найти собственное жилье. Правда, я не знала, где мне взять деньги. Единственной возможностью было найти вторую работу, но тогда я вынуждена буду поступиться украшениями или сном. И то и другое было бы плохо для моего здоровья.

– Не делай такое лицо, – сказала Меган. – Я не для того приехала, чтобы видеть тебя в раздумьях и хандре. Забудь о дурацких деньгах. Я люблю тебя, даже если не увижу вновь ни одного цента. И Лука тоже. Верь мне.