Читать книгу "Кроманьонец - Валерий Красников"

Женщины-горянки, увидев нас, поднялись, оторвавшись от рукоделия. Прятали улыбки, прикрывая лица ладошками, а Ата подбежала ко мне и, едва коснувшись руки, быстрыми шажками пошла к реке, будто у неё появилось срочное дело.

Наши женщины выражали свои чувства как обычно после долгой разлуки: первой бросилась обниматься Лило, за ней Тиби и по очереди все женщины-Рыбы. Только моей любимой Утаре не было. Жена охотилась. И именно она, вернувшись в посёлок после заката, рассказала о трагической гибели Тоя. Не сразу, ко нечно.

Я соскучился и, когда Утаре вошла в наш дом, помог ей развесить тушки гусей под крышей и снять кухлянку. Потом стал развязывать шнурок, поддерживающий штаны, но любимая не позволила мне сделать это, показав на едва заметно округлившийся живот. Она обняла меня и повалила на ложе, устланное шкурами. Устроившись под боком, Утаре положила голову на моё плечо и задремала. Я вдыхал травяной запах её волос и боялся пошевелиться, чтобы не разбудить охотницу. Трещали поленья в очаге-печи, во сне поскуливала Пальма, а я думал о жизни и смерти в этом мире, в котором, увы, долго не живут; успею ли я дожить до рождения своего ребёнка?

Отдыхала любимая недолго, а может, вообще мне только показалось, что она уснула. Вздрогнул, когда вдруг услышал её шёпот:

– Тоя кто-то убил…

Услышав её, я поначалу не осознал, что нашего вожа ка уже нет на этой земле, промолчал. Утаре, воспринявшая моё молчание как должное, стала рассказывать о событиях нескольких дней до моего возвращения в племя. Говорила, как и все в этом мире, экспрессивно и порой нескладно, но события, предшествующие смерти Тоя и после неё, я осмыслил так.

После засева поля Утаре и Муш устроили в по сёлке праздник, как было заведено у Людей. Горцам праздник понравился, и женщины Тоя, обычно хмурые, стали улыбчивыми и танцевали вместе со всеми. А на следующий день вожак исчез. Никто не видел, как он ушёл из посёлка. К вечеру выяснилось, что о своих планах он никому не рассказывал. Встревоженные исчезновением предводителя, соплеменники до ночи просидели у костра, гадая, что могло произойти и куда мог пойти Той один. Решили дождаться утра.

Утро было обычным, только без Тоя. Утаре тогда, конечно, не знала, что произошло с вожаком, но почему-то была уверена, что Той уже не вернётся. И только на следующий день с утра посёлок огласил тревожный крик Ата. Девушка обнаружила в прибрежной осоке труп вожака Рыб. Утаре сразу же поняла, что Той не сам упал и умер от того, что ударился головой о камень, который, кстати, так и не нашли. Убийца оттащил тело Тоя от того места, где время от времени появлялись соплеменники. И не одна Утаре пришла к такому выводу. Вот только что делать и как разоблачить убийцу, никто в племени не знал, но все почему-то полагались на решение Утаре.

И она остановила Уро, вдруг решившего, что всех женщин Тоя теперь нужно убить. Она охладила его, показав соплеменникам след от волочения тела и едва заметный, одиночный дальше в заросли. Убийца был один. А значит, женщины-пленницы были невинны.

Я обдумывал рассказ любимой и не спешил с вопросами. А когда вознамерился спросить её о судьбе женщин Тоя, где они сейчас и как они восприняли смерть своего захватчика, Утаре уже уснула.

Холодные, цепкие и беспощадные думы о смерти снова захватили меня. Я размышлял, что Тою повезло не испытать мук угасания, вспомнил себя в будущем, когда уже не вставал, и решил, что не стоит умирать от жалости к себе. Ведь делает нам больно не болезнь, а отношение к ней. Так одновременно два слоя мыслей шли через мою голову, как, бывает, по небу идут, не мешаясь, два слоя облаков. Одни мысли – ясные и малоподвижные – говорили, как не пристало мужчине жалеть себя, другие мысли, мутные и тяжёлые, быстро шли понизу, у них не было ясных очертаний, и они шептали о мучительной боли, когда откажут отравленные печень или почки. И всё же, вспомнив, как я сам когда-то, в будущем, советовал жалеющим за меня молиться, обратился в мыслях к Всевышнему. Тогда я просто благодарил Его за эту короткую, но в молодом теле жизнь! Тут же вспомнил Таша, её с хрипотцой голос и заботливый взгляд, объятия крошки Лило, ласки Тиби и встречу с Утаре, и на сердце стало легко и радостно…

В ту ночь вроде и спал крепко, сном глубоким и здоровым, но проснулся под утро, и, как будут говорить в будущем, сна ни в одном глазу. Бессонница выгнала меня из душного чума. Цыкнув на увязавшуюся за мной Пальму, спустился к реке. Мне тогда было о чём подумать в тишине и одиночестве, ведь теперь все соплеменники ожидали, что именно я найду убийцу вождя.

Я всматривался в призрачную, дрожащую синеву реки, – в ней чуть заметно покачивались отражения прибрежной осоки, темнеющей на той стороне. Восковая луна, похожая на неровно обгрызенный круг сыра, иногда проглядывала между облаками. Тальник у воды, пробуждённый от зимней спячки, уже серебрился молодой кроной, но ещё жадно топырил ветви, словно старался нащупать что-то в воде, и мои мысли лениво ворочались где-то на периферии сознания, но искра озарения от этого шевеления почему-то не вспыхивала.

И только с рассветом, когда от реки повеяло пресной свежестью, я понял, что сделаю, и пришла уверенность – всё у меня получится! Отражение луны дробилось в реке на бесчисленные осколки, извиваясь и переламываясь, будто бронзовые ножи распарывали воду, стараясь пробить её до дна. Но плеска воды не было слышно – солнышко, ещё невидимое, своей багровой аурой поглощало звуки природы. И вдруг… во влажной, плотной тишине возникла едва различимая, странная, нервная, будто подпрыгивающая, но уверенность. Невозможно было определить, где она рождалась, словно сама по себе возникла не из головы, а из воздуха по-весеннему томительной ночи, из одинокого свечения воды, в тёмно-синем колодце неба. Магия! Кто-то в будущем скажет, что магии нет, а кто-то напишет пять томов о когнитивном диссонансе и его проявлениях, значении и следствиях.

Да, да… Магия как воздействие на человека и его принуждение вовсю будет практиковаться в особом состоянии, свойственном людям, – когнитивном диссонансе. Точнее, тот, кто хочет воздействовать, перво-наперво приложит усилия, чтобы жертва его будущих манипуляций вошла в то самое состояние когнитивного шока.

Посёлок ещё спал, хотя уже не раз я слышал резкие детские вскрики и тихие голоса соплеменников. Постоял немного, всматриваясь в сиреневое подмигивание реки, потом неспешно, перебирая невесёлые свои думы: «А выйдет ли?..», побрёл к погасшему кострищу.

Бросил на тлеющие угли сучковатую палку и залюбовался язычками пламени, тут же заплясавшими на чёрном дереве. Моё одиночество долго не продлилось: из чума вышла Утаре с сумой на плече и колчаном.

– Вернись и отложи свой лук.

В глазах любимой я прочитал удивление, может, вопрос…

– Сегодня к вечеру я скажу, кто убил Тоя. Вы все для этого должны быть здесь и вместе. Понимаешь?

Она кивнула, вернулась и вскоре присоединилась ко мне у костра.

Вышел из своего жилища Лим. Потянулся и, увидев нас, подошёл. Ему я тоже почти слово в слово повторил сказанное чуть раньше Утаре. Потом Уро и мужчинам-горцам, чуть позже – Люту и женщинам-Рыбам.