Читать книгу "Похищенная принцем - Оливия Дрейк"

Ибо отправлялась на битву с собственной семьей.

Глядя в окно экипажа на голые деревья Гайд-парка, Элли чувствовала, как сжимается в желудке тугой ком. Что сказал бы Демиан, узнай он, что она поехала в Пеннингтон-Хаус? Быть может, настоял бы на том, чтобы ее сопровождать? Однако со вчерашнего дня, после того, как он ушел с дочерью в детскую, она его больше не видела.

Зато слышала!

При этом воспоминании Элли покраснела. Она нежилась в теплой воде, наслаждаясь отдыхом и возможностью расслабиться после долгого морского путешествия, как вдруг из соседней комнаты донеслись приглушенные мужские голоса. В первый миг это страшно ее напугало. Она замерла, сжимая в руке пахнущее сиренью мыло, устремив глаза на дверь, которая, как ей до сих пор казалось, выходит на черную лестницу.

Как же неосмотрительно с ее стороны было не заметить, что ее гардеробная соединена с гардеробной Демиана! Во многих особняках спальни хозяина и хозяйки соединены дверями, дабы супруги могли навещать друг друга по ночам, не проходя по коридору и не давая слугам повода для разговоров. Однако оказавшись на новом месте, Элли не успела как следует осмотреть свою спальню.

Теперь же она, смутившись, поняла, что Демиан слышал, как она плескалась в ванне. А следом пришла еще более тревожная мысль: он ведь может открыть дверь и войти! Элли немедленно выбралась из ванной и завернулась в полотенце. Схватив свое белье, бегом вернулась в спальню, где встретила Харриет, накрывающую чай.

Стоя посреди комнаты в одном полотенце, на ковре, на который капала вода, Элли чувствовала себя очень неловко. Ей пришлось вернуться в гардеробную и подождать, пока горничная принесет ей платье. И все это время она не могла избавиться от мысли о близости Демиана. В ближайшие дни он сможет входить к ней в спальню, когда пожелает…

Что, если войдет? От этой мысли у нее сбилось дыхание. Элли не знала, сможет ли противостоять этому искушению – захочет ли противостоять. Ох, почему, когда она об этом думает, совсем не может сохранять ясность мысли?

Позже пришла миссис Томкинз сообщить, что дела призывают хозяина в клуб, так что он не сможет присоединиться к ней за ужином. Элли попросила принести поднос с едой к ней в комнату, а после ужина села за работу над набросками.

До поздней ночи трудилась она при свете лампы, а потом свернулась клубочком в мягкой постели, прислушиваясь – не раздадутся ли его шаги, надеясь, что вот-вот откроется дверь. Бессмысленно себя обманывать: она хочет, чтобы Демиан был с ней. Но в эту ночь он так и не появился. Должно быть, принял всерьез ее холодный отпор. Она ведь ясно дала понять, что их брак для нее – чистая условность.

Что ж, может быть, это и к лучшему? Если они начнут жить как муж и жена, это лишь осложнит неизбежное расставание. И все же – как ей хотелось вновь ощутить его страстные поцелуи, тяжесть сильного мускулистого тела…

Экипаж, мягко качнувшись, остановился, и лакей помог Элли выйти. Стоя у ворот Пеннингтон-Хауса на Гановер-сквер, она старалась отвлечься от Демиана и переключить мысли на предстоящее столкновение с родными. Для начала дома ли дядюшка?

Она подняла глаза на кирпичный фасад с высокими окнами. Голубые шторы в кабинете не задернуты – значит, дом не закрыт. До начала сезона оставалось еще несколько недель, и, должно быть, скандал еще не разгорелся настолько, чтобы заставить все семейство бежать в Линкольншир, в имение графа.

Элли охватило почти неодолимое искушение сесть в экипаж и приказать кучеру ехать домой. Только бы не встречаться с родней, не слышать от них брань и осуждение! Но тогда она не сможет забрать готовые иллюстрации, что спрятаны на дне сундука в старой спальне – а это была одна из целей ее визита.

Глубоко вздохнув, она поднялась на крыльцо, к темно-красной деревянной двери с латунной отделкой. Множество раз она входила и выходила через эти двери, то сопровождая Беатрис за покупками, то по каким-нибудь поручениям старой графини. Но впервые входила в этот дом как гостья.

И, возможно, нежеланная.

Элли подняла латунный молоток и решительно постучала. Дверь распахнул молодой лакей; при виде ее лицо его под напудренным париком багрово покраснело – очевидно, предполагаемый побег племянницы хозяина с распутным Принцем-Демоном бурно обсуждался среди слуг.

– Мисс Стратем!

– Здравствуйте, Джозеф. – Элли прошла мимо него и вошла в холл с черно-белой плиткой на полу и потемневшими от времени горчично-желтыми стенами, расписанными сценами охоты. – Дома ли мой дядюшка? Я хотела бы встретиться с ним, а также с бабушкой, если она тоже здесь.

Лакей сглотнул и бросил быстрый пугливый взгляд в сторону лестницы.

– Э-э… не знаю, смогут ли они вас принять, мисс.

Элли поджала губы. Что ж, по крайней мере, теперь она точно знает, что они дома. Быть может, слугам велено ее не впускать? Она и нервничала, и злилась, и чувствовала себя оскорбленной, но знала одно: родным придется с ней встретиться, хотят они того или не хотят.

Сняв пальто и шляпку, Элли протянула их лакею.

– Не трудитесь объявлять обо мне, – произнесла она. – Я сама найду дорогу. Можете всем сказать, что я просто оттолкнула вас, как последняя грубиянка, и прошла сама!

С этими словами Элли подобрала юбки и поспешила наверх по широкой мраморной лестнице в центре холла. Свой визит она не случайно назначила на одиннадцать часов утра. Каждое утро в это время, после завтрака, бабушка и леди Анна садились с шитьем в гостиной, выходящей окнами на небольшой садик. Граф тоже частенько присаживался рядом и болтал с ними, пока не наступало время ехать обедать в клуб. Беатрис, скорее всего, была еще у себя в спальне – и отлично: Элли не хотела, чтобы что-то отвлекало ее от главной цели.

Поднявшись по лестнице, она двинулась вперед по узкому коридору с тяжелыми канделябрами на стенах. После светлого, просторного дома Демиана Пеннингтон-Хаус показался ей тесным и душным. Или, быть может, это давил на нее страх перед предстоящим разговором. Никогда прежде Элли не случалось ослушаться дядюшку или бабушку. Ей проще было избегать столкновений, оставаться кроткой и послушной, а утешение и прибежище находить в своих волшебных историях.

Ближе к концу коридора Элли замедлила шаг. «Да, – думала она, – все это очень неприятно, но необходимо. Пора поговорить начистоту. Есть вещи, которые я должна им высказать».

Наконец она достигла утренней комнаты с потертыми зелеными шторами и старомодной мебелью, которую граф не хотел менять – жалел денег. Элли остановилась в дверях. Пока ее никто не замечал.

Бабушка и дядя Элли сидели в креслах у камина, погруженные в беседу. Бабушка – как обычно облаченная в бесформенный мешок, на сей раз пюсового цвета – держала рамку для вышивания и энергично орудовала иголкой: должно быть, вышивала очередную безобразную подушечку из тех, что дарила всем знакомым на Рождество. Граф Пеннингтон раздраженно постукивал себя по колену сложенной газетой. Напротив них склонилась над корзинкой с швейными принадлежностями леди Анна: как обычно во время семейных ссор, она старалась, чтобы ее было не слышно и даже не видно.