Читать книгу "Куплю любовницу для мужа - Евгения Халь"

— А как Макс сумел втереться в доверие к Гурджиеву? — спрашиваю я.

— Макс ему поставлял девочек из стриптиз-клуба точно по вкусу Гурджиева. А Михаил Искандерович человек восточный, компанейский. Макс ему пару раз угодил и сразу попал если не в друзья, то в приятели. Восточные люди любят, когда им угождают. А Макс это очень хорошо умеет.

— О да! — горько усмехаюсь я.

Гордей печально усмехается в ответ и продолжает:

— И среди всех девочек Макс Гурджиеву подложил одну особенную. Догадайся кого.

— Тату? Да ты что? И здесь уже успели поживиться?

— Не совсем. Разве что по мелочам. Хотя то, что для Гурджиева мелочи, для обычных людей — цель жизни и респектабельность. Представь, в какой ярости был Гурджиев, когда узнал, что Тата через него подбиралась к его друзьям и партнерам вроде меня. На самого Гурджиева Тата с Максом не замахивались, ума хватило. Но поклевать по углам среди его близкого круга вполне. И все было бы гладко, если бы не одна ниточка, которая вроде бы особо и не торчала, но ты ее нашла и потянула: родители Таты. И именно ты размотала весь клубок. Умница моя! Ты, Настюша, оказалась гораздо проницательнее меня. Так что справедливо, что я уже переписал половину агентства на тебя, и ты будешь моим полноценным партнером.

— Гордей, я не хочу.

— Подожди, Настя. Не руби сгоряча. Отправим тебя учиться. Способности у тебя есть — это главное.

— Ты опять, да? Отправим, сделаем… все решил сам и за меня. А спросил ли ты: чего я хочу?

Гордей растерянно замолкает, бледнеет.

— Ты права, — медленно, с трудом подбирая слова, говорит он. — Прости меня. Это я по старой привычке. Когда ты лежала там, на операционном столе, я поклялся сам себе, что теперь буду спрашивать тебя: чего ты хочешь? Но агентство в любом случае на равных принадлежит тебе. А дальше… все будет так, как ты решишь. Можем работать вместе. А не захочешь — продашь свою долю.

— Я не уверена, что смогу тебя простить.

— И не нужно, Настюша. Просто дай мне шанс начать все сначала. Даже суд дает человеку второй шанс. Вот и будь моим судом. Дай мне немного времени, и я докажу, что полностью изменился. Начало уже положено. Бизнес наполовину твой. Дом я переписал на тебя. И если ты захочешь, я сегодня же уеду оттуда. Но из твоей жизни уйти не смогу, прости. Буду добиваться тебя заново. А еще я открыл счет в банке на твое имя. Отдельный счет. И перевел туда половину наших с тобой денег. Осталось только поставить твою подпись. Но это формальность. И теперь, когда у тебя есть все, чтобы жить без меня, я попытаюсь убедить тебя начать все сначала со мной.

Слушаю его и не верю своим ушам. Из-за шока не могу и слова из себя выдавить. Помешанный на контроле Гордей полностью сдался. Сам. Без тестов, разводов, уговоров и прочего. Он смотрит на меня, ожидая ответа. Что мне ему сказать? Вот она, долгожданная свобода и самостоятельность. На блюдечке с голубой каемочкой. А у меня внутри пусто. Ничего не щелкает. Ни радости, ни торжества, ни ощущения победы. Только какая-то странная горечь. Наверное, от того, что все это пришло слишком поздно.

Так и не дождавшись ответа, Гордей встает, делает круг по палате. Смотрю на него и не могу понять, что в нем не так. Что-то незримо изменилось, а что — не уловить. Гордей останавливается напротив кровати и решительно говорит:

— И насчет главного: теста ДНК. Мне он не нужен. Белка — мой ребенок. И навсегда им останется.

— Но я не уверена… — осторожно начинаю я, но он меня перебивает:

— Знаешь, — Гордей вдруг закрывает лицо руками, — ты прости мне эту глупую браваду. Я все говорю, говорю, говорю… но, если честно, сам не понимаю, как мне вымаливать у тебя прощение. В первый раз в жизни не знаю, что делать. Просто вдруг понял, что жить без тебя не смогу. А ты можешь не захотеть жить со мной. И я ведь даже не имею право тебя осуждать. Я… — он садится на кровать, берет мою руку и целует ее. — Я так волновался перед этой первой встречей. Когда ты придешь в себя и мне нужно будет посмотреть в твои глаза. Потому что без тебя все такое пустое, незначительное. Все, чем я жил, все, что было важно, оказалось пшиком. Потому что раньше я не понимал, что ты и есть это все! Просто голову сломал, размышляя: как донести до тебя то, что думаю? Как передать это словами?

— Блестящий адвокат не может подобрать слова? — я улыбаюсь, чтобы скрыть растерянность.

Это вообще Гордей или какой-то незнакомец, который просто похож на него?

— Представь себе: не могу. Глупо, да? Я даже искал слова в интернете. Ну скажи, что я идиот.

— Ты идиот, Гордей.

— Спасибо. Заслужил. Я нашел стихи для тебя. Может быть, это звучит по-детски, но кто-то сумел подобрать слова вместо меня.

Гордей так волнуется, что его голос дрожит. А мне почему-то смешно. Наверное, потому что я никогда его таким не видела. Даже когда он делал мне предложение выйти за него замуж. Если бы кто-то попросил охарактеризовать моего мужа одним словом, я бы, не задумываясь ответила:

— Уверенность в себе.

И вдруг эта железобетонная уверенность куда-то испарилась. Панцирь лопнул, и через него во все стороны брызжут эмоции. Откуда они взялись у этого сухарика? И если они всегда там были, то как ему удавалось столько лет их давить? И как я умудрилась не заметить их под толстой коркой внешней холодности?

Гордей смотрит мне в глаза и проникновенным голосам читает:

Влюбитесь заново в жену,[1]

Да так, чтоб стало всем завидно.

Возьмите на себя вину

За все морщинки и обиды.

За то, что с вами жизнь прошла

И никогда не изменяла.

Детей взрастила, подняла,

И вам грехи всегда прощала.

За грустный взгляд, за седину

И за печальную усталость.

Влюбитесь заново в жену,

Как в ту, что в юности осталась.

Гордей замолкает, глядя на меня. Еще месяц назад я бы разрыдалась, услышав такое от мужа. А сейчас… внутри меня что-то умерло. Что-то важное. Я молчу, потому что все, что скажу, будет фальшивым. Все не то! Все не так! Да что со мной? Я словно поменялась местами с мужем. И теперь Гордей — это взрыв эмоций, а я — сухарь в ледяном панцире.

Так и не дождавшись ответа, моих слез и благодарности, Гордей вскакивает с кровати, отходит к окну и глухо произносит:

— Знаю, почему ты молчишь. Все не то. Я это чувствую. А как правильно — не знаю. И есть ли вообще это "правильно"? Настюша, я лучше пойду. А ты отдохни перед тем, как окончательно послать меня к черту.

Он идет к двери. И я вдруг понимаю, что именно в нем изменилось: осанка. Многие не понимают, что осанка — это то, что выдает истинную суть человека. Бывают люди, у которых есть все, что принято называть статусным: работа, шикарные дома, элитные машины. Но при личной встрече они кажутся самыми заурядными. И если забрать у них все эти роскошные вещи, которые выделяют их из толпы, то мажоры будут выглядеть, как самые обычные люди. Гордей, наоборот, даже будучи студентом, уже выглядел, как успешный и состоявшийся человек. Потому что у него была прекрасная осанка: плечи расправлены, гордая посадка головы, подбородок чуть приподнят, взгляд слегка свысока. И из-за этого казалось, что он знает то, о чем пока не догадываются другие. И это знание и делает его успешным и особенным в нашем мире, где информация — это бог. И те, кто владеют информацией раньше других, и есть хозяева этого мира.