Читать книгу "Дети подземелья - Дикон Шерола"

— По-вашему, все «процветающие» при виде креста рассыпаются в пепел?

— Я не имела ввиду «процветающих». Я скорее подумала про «иных».

— «Иные» такие же люди, — ответил Лесков, пытаясь приподняться на постели. Теперь, когда боль ушла, сделать это стало гораздо проще.

— Вам лучше лежать, — заметила Эрика, однако настаивать не стала. Затем она продолжила: — Мне удалось получить для вас отдельную палату, благо, даже здесь все решают связи. Но в этой комнате вы сможете находиться всего три дня.

— Это уже много. Да, кстати… Спасибо за помощь с раной.

— Не нужно благодарить. В данном случае я возвращаю свой долг. Ваш «костяной» спас жизнь моему брату.

«Какой еще «костяной»?» — озадаченно подумал Лесков, а затем вспомнил, что речь идет о той самой твари, которая его же и расцарапала.

— Как он? — этот вопрос Дмитрий задал скорее для вежливости, чем действительно интересуясь судьбой Юрия. Куда больше его сейчас волновали Рома, Вика, Георгий и Константин.

— Главное, что жив, — Эрика предпочла не вдаваться в подробности, которые, по сути, вряд ли интересовали собеседника. Затем она вновь перевела разговор на самого Дмитрия: — В вашу палату могут заходить только Альберт и я. Панель реагирует на отпечаток ладони. Вашу рану перебинтовывать я бы пока не стала. Альберт говорил, что чешуя выполняет функцию стерильной повязки. Поэтому, наверное, лучше, чтобы вас не навещали, чтобы случайно не узнали о этой особенности вашего организма.

— Иван знает про чешую, так что…

— Значит, он будет вашим единственным посетителем. Думаю, вы спокойно переживете эти три дня.

С этими словами девушка взяла со стола использованные для промывания раны вещи и молча покинула комнату. Тогда Лесков удобнее устроился на подушке и закрыл глаза. Его несколько удивило, что Воронцова сегодня выключила режим стервы и даже показалась ему приятной.

Тем временем на Спасскую наконец прибыли врачи с соседних станций. Для здешних обитателей это стало огромным подспорьем. Все операционные были заняты, поэтому приходилось оперировать в обыкновенных палатах. Работа продолжалась до глубокой ночи, и только тогда замученному Альберту наконец позволили немного поспать.

Бехтерев в это время все еще находился с дочерью. Несмотря на просьбы местных воспитательниц, мол, уже десять часов вечера, девочка ни в какую не желала отпускать Ивана от себя. Устроившись у него на коленях, она задремала, а парень не хотел ее будить, перекладывая на постель. В этот момент он даже почувствовал себя счастливым. Конечно, это неправильно, когда погибла целая станция. Но все-таки это человеческая черта — хотеть быть счастливым, особенно тогда, когда дочка, целая и невредимая, спит на плече, а все друзья выбрались с Адмиралтейской живыми. Даже Георгий, тяжело раненый, тем не менее выкарабкался, и сейчас восстанавливался в госпитале. Его жена погибла, но сын в данный момент крепко спал в комнате для мальчиков.

Иван услышал, как тихо приоткрылась дверь. Он уже готов был в который раз поругаться с воспитательницей за то, что он до сих пор тут, как внезапно увидел Катю Белову. Девушка была облачена в белый врачебный халат, поэтому Бехтерев не сразу признал ее. А, поняв, кто сейчас перед ним, невольно разулыбался. Катя быстро приблизилась к нему и, с трудом сдерживая слезы, поцеловала его в щеку. Затем ласково коснулась губами лба спящей девочки.

— Как вы, мои хорошие? — еле слышно прошептала она.

— Нормально. Все живы. Ромка вроде в больнице помогает…

— Я его видела. Он сказал мне, где искать тебя и Вику.

— Ну вот. А Димка в закрытом крыле, где одиночные палаты.

— Рана серьезная?

Иван кивнул. Он не хотел пугать Белову, но все же его ответ сделал свое дело. В глазах девушки отразился неприкрытый страх.

— Вайнштейн вроде говорил, что его можно навестить.

— Мне так ничего и не сказали. У Воронцовой надо спросить. В том крыле она заправляет.

— Я знаю Эрику, — Катя заметно оживилась. — Она иногда приходила в госпиталь с Альбертом. Строгая, но хорошая. Думаю, она позволит мне навестить Диму.

— Если «строгая, но хорошая» — это синоним «суки», то вынужден тебя разочаровать.

— Да ладно тебе, — Белова даже несколько опешила от такого отношения. — Врачи все такие. Все у них должно быть по правилам. Ты еще Артема не видел. Вот он вообще строгий! Все должно быть идеально!

— Что еще за Артем? — не понял Иван.

— Артем! Из нашего детского дома. Ну же, он еще со мной перевелся в соседний.

— Четырехглазый что ли?

Услышав эти слова, Катя чуть нахмурилась.

— Не вздумай его так называть! Детские прозвища больше не вспоминаем.

— Не нуди, Джоконда, — Иван беззлобно усмехнулся, и девушка улыбнулась в ответ.

— Если хочешь, завтра организую вам с ним встречу. Он будет рад тебя видеть.

— Ага, пошутила… — в голосе Бехтерева послышался неприкрытый сарказм. — Надолго ты на Спасской?

— Думаю, да. Пока не разберемся со всеми ранеными. Работы очень много. Мне дали двадцать минут на передышку и обратно.

— А твой орел где?

— Стас на Владимирской, — девушка чуть смутилась. — Он ведь солдат. А нужна помощь врачей и медсестер.

— И он вот так просто отпустил тебя? — продолжал допытываться Иван.

— А почему он должен был меня не отпускать?

— Ну здесь же Лесков. Или он надеется, что Димка погиб?

— Он ни на что не надеется, — Катя решила прервать этот неприятный диалог. — Я думала, что хоть ты не веришь в эти дурацкие сплетни.

— Да ладно, не обижайся. Я просто спросил.

— Хорошо, — Белова вновь улыбнулась. — Я, наверное, пойду, попробую навестить Диму. Будить не буду, так, гляну, как он.

Иван кивнул.

— Завтра увидимся? — спросил он.

— Конечно. Ты бы тоже спать шел.

— Да, пойду. Просто…, - в этот миг уже смутился сам Иван. Он не хотел показаться в глазах Кати чокнутым папашей, который сутками трясется над своим чадом. Но Вика так сильно перенервничала, что он опасался, что она снова перестанет говорить. Она так и заснула у него на руках, обнимая его за шею своими маленькими ручками.

— Короче, положу ее в кровать и пойду!

Катя кивнула и, вновь поцеловав спящую Вику, покинула комнату.

Теперь она направилась к Дмитрию. Белова словно нарочно решила навестить его в последнюю очередь, будто этим желала доказать самой себе, что он больше не так для нее важен. Все это время находясь на Владимирской, Катя изо всех сил старалась не думать о Дмитрии. Теперь они снова были далеко, и каждый жил своей жизнью. Вот только не думать о нем не получалось. Это расставание далось девушке крайне болезненно. Она постоянно пыталась уловить хотя бы какие-то слухи о нем и мысленно искала весомую причину снова вернуться на Адмиралтейскую. Стас, казалось, не замечал подавленного настроения своей девушки. С переездом их отношения несколько улучшились, но это скорее напоминало наклеенный поверх треснутого стекла скотч — вроде что-то сделано и на ощупь более-менее однородно, но трещина никуда не исчезла.