Читать книгу "Спектакль - Джоди Линн Здрок"

– Убийца за мной! Бегите!

Они спешно стали подниматься по лестнице, гид замыкал цепочку. Он не сводил с нее глаз, пока Натали не исчезла из вида.

Она побежала по тоннелю, остановившись в паре метров от тела.

Дюжий полицейский лежал там с открытыми глазами, безжизненная рука покоилась на груди. Горло было перерезано лезвием из его собственной трости. Там она и лежала, в сцене своего коварства, окруженная лужей крови.

Натали отвела взгляд. Тяжелый покров печали обернул ее сердце. «Он умер, защищая меня. Его смерть – это моя вина».

Сначала Агнес.

Теперь он.

«Я даже не знаю его имени».

Она посмотрела обратно в тоннель. Пусто. Обманчиво тихо.

Натали опустилась на колени и закрыла глаза полицейского, затем поднялась по этой бесконечной лестнице так быстро, как только могла. Увидев дневной свет, она заметила стоявшую сбоку группу туристов, а также двух приближавшихся полицейских в сопровождении гида. Она подбежала к ним.

– Темный художник пошел за мной в катакомбы и преследовал меня. Он еще там!

Они покосились на нее с недоверием.

Она указала на вход в катакомбы.

– Ваш коллега погиб, сопровождая меня! Я Натали Боден, из морга. Кристоф Ганьон приставил ко мне патруль.

Тут узнавание догнало их, как гром после вспышки молнии. Ее слова вырывались бурным потоком, объясняя, что случилось, прежде чем они успели спросить. Один из полицейских заверил ее, что теперь она в безопасности.

Натали не поверила. Покуда есть Темный художник, Париж будет душить опасность.

Но она отказывалась задыхаться.

Глава 34

Следующие два часа были круговертью полицейских, вопросов и ответов.

Но без Темного художника.

Кристоф был с ней все это время, даже держал ее за руку, что одновременно облегчало и осложняло ее задачу.

Катакомбы были полны тайных ходов, как позже объяснил Кристоф, которые вели к церквям, тавернам и жилым домам. Пока она вышла из полицейского участка, следователи уже прочесывали город, перекрывая известные секретные входы в тоннели.

– Выглядит не очень перспективно, – Кристоф поделился с ней. – Если только кто-нибудь не придет и не расскажет, как что-то видел, он, вероятнее всего, вышел незамеченным в заброшенном месте.

Так близко к Темному художнику. И все зря.

«Он меня перехитрил. Он бы выиграл в любом случае: причинил боль, убил, смотрел, как я убегаю. И скрылся бы оттуда в любом случае».

Она ненавидела доктора Энара за то, что тот наградил Темного художника сверхъестественной остротой слуха.

Вернувшись домой в тот вечер, она рассказала матери о Темном художнике, начиная с того первого раза, когда он преследовал ее до дома, до склянки с кровью, писем и происшествия в катакомбах. Мама была просто вне себя, она клялась, что Натали не выйдет больше из дома в одиночку, пока Темного художника не поймают.

Маму можно было понять.

Натали не винила ее за то, что она была в ярости, ужасе, истерике, шоке и во всех эмоциях между ними.

Она бы на ее месте чувствовала себя так же.

В некотором смысле она завидовала маме, оттого что та чувствовала хоть что-то, потому что сама не могла. Натали будто оцепенела, практически впала в транс к концу рассказа.

И она была рада, что рассказала все Кристофу и маме, потому что, когда готовилась ко сну этой ночью, села сделать запись в дневнике.

Детали ускользали от нее.

Чего-то не хватало, многого. Она помнила, как Темный художник коснулся шляпы и сказал: “C’est moi”. Следующее, что она помнила, – это бег по главному тоннелю к людям, стоявшим около тела полицейского.

Потеря памяти все же не обошла ее, и она опоздала на пару дней. Но в этот раз она не возражала. В забывании есть свои плюсы.

Веки Натали распахнулись. Она была в комнате, лежала на чем-то холодном и влажном.

На бетонной плите с водой, которая охлаждала тела.

Она была в демонстрационной комнате морга.

Выверенным, осторожным движением она повернула голову вправо. Одетт Ру смотрела на нее мертвыми глазами. Она посмотрела влево и увидела, что безымянная вторая жертва смотрит на нее тоже.

«Сестры по смерти».

Она села. Группа людей глядела на нее через стекло. Лицо за лицом, лицо за лицом. Десятки парижан глазели, показывали пальцами, перешептывались. Они качали головами из сочувствия, отвращения и тайной радости, оттого что это не они были там, в охлажденной комнате, реквизитом в представлении, в котором убитые участвовали против своей воли.

Взгляд Натали переместился к другим плитам в первом ряду. Мирабель Грегуар и Шарлотт Бенуа – слева. Агнес – справа, по другую сторону от Одетт. Все лежали лицами к ней.

Затем они моргнули.

Все.

Одетт, безымянная девушка, Мирабель, Шарлотт, Агнес. Одна за другой.

Безымянная жертва попыталась заговорить. Ее язык, черный как смола, попытался сказать слово. Ничего не получилось.

Натали почувствовала, что на плите прибавилось воды. Она стала теплее, почти приятной, как вода в ванне. Она посмотрела вниз, на свои руки, и завизжала так громко, как только могла, но не было слышно ни звука.

На ней были белые перчатки.

И вода была не водой. То была кровь.

Она спрыгнула с плиты и повернулась к заднему ряду.

Еще один беззвучный крик.

Там, на пяти плитах позади нее, было пять разных версий ее собственного раздутого, окровавленного, порезанного трупа. Агнес встала с плиты и натянула по простыне на каждое тело, одну за другой.

Натали побежала к двери так, как это обычно бывает в снах: едва сдвигаясь с места, слишком медленно, чтобы убежать от того, что тебя преследует.

Наконец она достигла двери, с огромным усилием толкнула ее, открыла и выбежала через нее, но только чтобы обнаружить себя стоящей с лампой в руках в лабиринте катакомб. Было тихо, настолько, что она слышала только свое сердцебиение и больше ничего. Она поворачивала влево, вправо, шла прямо, но никуда не приходила; все выглядело одинаково.

Шаги позади нее.

Натали бросилась бежать, но это ничего не меняло, не могло изменить. Она не знала, как выйти оттуда. Когда она развернулась, то увидела лишь темноту. Звук шагов становился все ближе.

Она не видела ничего, кроме темноты.

И она остановилась.

Она вытянула правую руку в сторону. В тусклом свете разглядела аккуратный ряд костей: черепов, костей ног и рук, – которые тянулись на несколько метров. Она затушила лампу и свернулась калачиком рядом с расчлененными скелетами, положив голову на землю.