Читать книгу "Круговая подтяжка [= Экзотические птицы ] - Ирина Степановская"

– Давай спустим ее в мой кабинет, на кушетку. До утра там поспит, а утром я ее заберу! – Медсестра улетела за подушкой и простыней, чтобы постелить Нике постель, а Азарцев с анестезиологом легко подняли спящую девушку и повезли ее вниз.

– Ты домой? – спросил Азарцев анестезиолога, вкладывая ему в карман конверт.

– Ну, если я тебе больше не нужен, – отозвался тот. – Только посмотрю, чтобы девушка проснулась.

– Она уже проснулась. И пусть сейчас снова уснет. А мы с тобой пойдем-ка глянем одну больную! – Взял его под руку Владимир Сергеевич. – На всякий случай, чтоб все было тики-пуки. – И он повел анестезиолога в одноместную палату.

Дама с голубыми волосами сидела поперек койки и, привалившись спиной к стене, держалась руками за грудь, издавая при этом сдавленные звуки.

– Что это с вами? – удивился Азарцев, а анестезиолог быстро вставил в уши концы своего фонендоскопа.

– Там птицы! Мне кажется, они шебечут… Может, я схожу с ума? – Дама закатила глаза и показала пальцем на потолок.

– Ничего страшного! – успокоил ее Азарцев. – Там действительно живут птицы. Очень красивые, экзотические. Перед выпиской, если захотите, я вам их покажу. Но сейчас они не щебечут. Они уже укладываются спать. И вы, пожалуйста, ложитесь. Они вас не должны тревожить. Они просто перебираются с ветки на ветку, и вы слышите этот звук. Но скоро все стихнет, они заснут.

– Но у меня же астма! – встрепенулась больная. – То-то я думаю, отчего это я задыхаюсь!

– Дыхание спереди нормальное, – сказал анестезиолог. – Давайте-ка послушаем со спины!

Больная усиленно засопела.

– Ну, выдох немного укорочен, дыхание жестковатое, так бывает у больных с астмой, но хрипов и свиста нет, – сказал анестезиолог уверенно, повернувшись к Азарцеву. Тот присел возле больной.

– Вам трудно дышать не из-за того, что у вас астма. Это отек распространяется вниз на шею. Но мы же договорились, что вы потерпите. Так будет еще в течение завтрашних суток, а потом станет легче, отек будет спадать. – Азарцеву казалось, что он говорит очень убедительно.

– Я умираю! – с неменьшим убеждением проговорила в ответ больная.

– Да не может быть, – улыбнулся ей анестезиолог. – Сейчас вам ничего не угрожает! Ну, отечные ткани, конечно, поддавливают на нервы, из-за этого вы испытываете боль. Продукты отека всасываются, понятное дело, интоксикация. Но все это не так страшно. Угроза каких-либо тяжелых осложнений вовсе не такая сильная, как можно было бы бояться. И ваша операция прошла выше всяких похвал.

– К тому же, чтобы вы были спокойны, сделаем вам на ночь димедрол, анальгин и эуфиллин, – сказал Азарцев.

– Зачем же мне колоть димедрол? – недовольно проговорила больная. – Вам, конечно, удобнее, чтобы я все время спала и ничего не чувствовала, но я не хочу умереть во сне! К тому же димедрол – старый препарат!

– Димедрол действительно старое, но испытанное средство. Мы проверяли его много раз, он действует на ткани лучше других лекарств.

– За такие деньги можно было бы найти средство и поновее! – парировала больная.

– Старое – не значит плохое! – удивился ее тону анестезиолог.

– Я чувствую, что найду здесь свою могилу! – Пациентка опять закатила глаза. Анестезиолог сделал знак заглянувшей сестре, та кивнула и мигом явилась со шприцем. В ответ на укол больная стала стонать так, будто хотела перебудить всех других больных.

– А кто это нам рассказывал, что вы волевая женщина и должны все вынести и всем доказать, что вы можете быть молодой и красивой! – попытался зайти с другой стороны Азарцев.

– Ну почему я не послушалась своего лечащего врача! – ныла женщина. – Вы обманом заманили меня, посулили мне красоту и молодость, а не сказали, что я буду задыхаться и терпеть такие ужасные муки! Да еще эти птицы… Я же аллергик!

– Но ведь никто вас сюда не заманивал! – рассердился Азарцев. – Вы сами настояли на операции. А что касается птиц, они отделены от вас массивными балками, штукатуркой потолка вашей палаты и полом чердака. Это все равно как если бы голубь сел на крышу вашего дома. Вы можете их слышать, но кроме слуховых ощущений они никак вас больше не могут беспокоить!

– К тому же, – прислушался анестезиолог, – они уже спят. Я ничего не слышу.

– Уберите птиц! – заявила больная.

– Куда же я их уберу? – удивился Азарцев. – Сейчас ночь. Вам же не мешает воробей, что чирикает у вас в квартире на подоконнике? Наши птицы находятся от вас гораздо дальше этого гипотетического воробья.

– Что вы мне морочите голову с вашим воробьем! – возмутилась дама с голубыми волосами. – Я должна связаться с моим лечащим врачом.

– Пожалуйста, – согласился Азарцев.

– Дайте ваш телефон! – потребовала больная, хотя ее собственный лежал на всеобщем обозрении на тумбочке. Азарцев безропотно предоставил ей свой мобильник.

– Может быть, мне поговорить с вашим доктором? – спросил анестезиолог.

– Я еще в своем уме, сама могу все ему рассказать, – отрезала пациентка, и Азарцев с коллегой вышли из комнаты.

– Ну и что это с ней? Правда, что ли, обострилась астма? – спросил Азарцев.

– С головой у нее обострилось, – ответил коллега. – Бабка просто дурит. Никакого приступа у нее нет. – Он свернул свой фонендоскоп и убрал в карман. – Я удивляюсь, зачем вы вообще с такими связываетесь?

– Кушать-то хочется, – пожал плечами Азарцев. – Но этот экземпляр – действительно стервозный. Она мне сразу не понравилась, еще когда я ее увидел в первый раз. Так я и знал, что с ней выйдет какая-нибудь история. Это Юлия настояла, чтобы я стал ее оперировать.

– Так мне уезжать или оставаться? – спросил анестезиолог.

– Сам как думаешь?

– Думаю, что ничего страшного. Но, чтобы тебя подстраховать, постели мне где-нибудь в холле.

– Спасибо. – Азарцев протянул ему руку и после ответного рукопожатия отправился проконтролировать остальных больных. Анестезиолог пошел посмотреть Нику.

Борис Яковлевич все еще маялся от безделья в ожидании, когда наступит время его работы. Лечь поспать на часок он не мог – стоны и оханье рожениц все равно не дали бы расслабиться. Он вздыхал и думал, что мир перевернулся, бабы сошли с ума, а мужики получают заслуженное наказание в виде нарушения потенции и простатита.

Он старался не думать сейчас о своей работе – в результате сложного процесса, который он сейчас вызывал введением гормонов, у двух страдающих в предродовой женщин должны были родиться мертвые плоды. Эти несостоявшиеся дети уже имели зачатки мозга, крошечные ручки и ножки, и все другие, уже заложенные, но не развившиеся еще органы. «Дуры, бабы, дуры!» – вздыхал Борис Яковлевич, вспоминая времена, когда он молодым ординатором после института пришел работать в обычный городской родильный дом. Как за ночь героических усилий всей дежурной смены на свет появлялись когда шесть, когда восемь, а когда и двенадцать детей, и детским медсестрам не хватало одной тележки, на которую рядком укладывали младенцев, чтобы везти мамочкам на кормление. Бывали, конечно, и неудачные случаи. Бывали, хоть и единичные, но трагические исходы. Кто больше рожает, тот и осложнений получает больше. Потом количество родов снизилось, а количество абортов возросло. Теперь же творилось вообще что-то неописуемое.