Читать книгу "Девятнадцать минут - Джоди Пиколт"

— Вы когда-нибудь заходили к нему, когда он был в комнате? Стучались в дверь или заглядывали?

— Конечно. Я заходила пожелать ему спокойной ночи.

— Чем он обычно занимался в это время?

— Сидел за компьютером, — ответила Лейси. — Почти всегда.

— Вы не видели, что было на мониторе?

— Не знаю. Он всегда сворачивал документы.

— Как он вел себя, если вы неожиданно заходили? Казался расстроенным? Раздраженным? Виноватым?

— Почему мне кажется, что вы его осуждаете? — спросила Лейси. — Разве вы не должны быть на его стороне?

Селена стойко выдержала ее взгляд.

— Единственный способ провести тщательное расследование — это узнать от вас факты, миссис Хьютон. Именно этим я и занимаюсь.

— Он был таким же, как и все подростки, — сказала Лейси. — Ему не нравилось, когда я целовала его перед сном. Но он не казался смущенным. Он не вел себя так, словно что-то скрывал от меня. Вы это хотели узнать?

Селена отложила ручку. Если свидетель начинал защищать подозреваемого, значит, пора было заканчивать беседу. Но Лейси уже не могла остановиться.

— Я никогда не подозревала, что у него какие-то проблемы, — согласилась она. — Я не знала, что Питер из-за чего-то переживает. Я не знала, что он хотел себя убить. Я ничего этого не знала. — Она начала плакать. — Все эти семьи, я не знаю что им сказать. Мне бы очень хотелось, чтобы у меня была возможность сказать им, что я тоже потеряла ребенка. Просто я потеряла его уже очень давно.

Селена обняла эту маленькую женщину.

— Это не ваша вина, — сказала она, потому что знала: Лейси Хьютон было необходимо это услышать.

Словно подыгрывая школьному юмору, директор разместил Клуб читателей Библии в соседней комнате рядом с Альянсом геев и лесбиянок. Они собирались по вторникам, в три тридцать в учебных кабинетах номер 233 и 234. Днем в кабинете 233 вел уроки Эд МакКейб. Среди членов Клуба читателей Библии была дочь местного священника по имени Грейс Мурто. Она погибла в коридоре, ведущем к спортзалу, недалеко от фонтана. Председатель Альянса геев и лесбиянок все еще была в больнице: Натали Зленко, школьный фотограф, заявила о своей ориентации после первого курса, когда пришла на собрание клуба в кабинете 233, чтобы проверить, есть ли на планете такие, как она.

— Нам нельзя разглашать имена, — голос Натали был настолько тихим, что Патрику пришлось наклониться к самой кровати чтобы расслышать ее. За его спиной зорко следила за происходящим мать Натали. Когда он пришел, чтобы задать Натали несколько вопросов, она сказала, что ему лучше уйти, иначе она вызовет полицию. Ему пришлось напомнить, что он и есть полиция.

— Я не прошу тебя называть имена, — сказал Патрик. — Я просто прошу тебя помочь мне, чтобы я смог помочь жюри понять, почему это произошло.

Натали кивнула. Она закрыла глаза.

— Питер Хьютон, — сказал Патрик. — Он когда-нибудь приходил на ваши собрания?

— Один раз, — сказала Натали.

— Он сказал или сделал что-нибудь такое, что тебе запомнилось?

Он ничего не говорил и не делал, точка. Он появился один раз, и больше не приходил.

— Такое часто бывает?

— Иногда, — ответила Натали, — если человек еще не готов заявить о своей ориентации. А иногда приходят придурки, которые просто хотят узнать, кто гей, чтобы потом издеваться.

— Как ты думаешь, Питер мог принадлежать к какой-нибудь из этих категорий?

Она долго молчала, глаза ее были все еще закрыты. Патрик поднялся, решив, что она уснула.

— Спасибо, — сказал он матери, и тут послышался голос Натали.

— Над Питером издевались задолго до того, как он пришел к нам, — сказала она.

Пока Селена разговаривала с Лейси Хьютон, Джордан сидел с Сэмом, а тот никак не хотел засыпать сам. Тем не менее, десятиминутная поездка в машине моментально вырубает ребенка, поэтому Джордан одел сына потеплее и усадил в детское кресло. И только когда начал выезжать со двора, услышал скрежет колес по асфальту: все четыре покрышки были проколоты.

— Черт, — выругался Джордан, когда Сэм опять начал плакать в своем кресле. Он достал ребенка, отнес его обратно в дом и усадил в рюкзак-кенгуру, в котором Селена носила его по дому. А потом позвонил в полицию и сообщил о хулиганстве.

Джордан понял, что у него проблемы, когда дежурный офицер не попросил повторить фамилию — он хорошо ее знал.

— Мы разберемся, — сказал он. — Но сначала нам нужно снять с дерева белку, которая не может сама спуститься.

Трубка умолкла.

Можно ли подать в суд на полицейского, который оказался бесчувственным ублюдком?

Каким-то чудом — вероятно из-за гормонов стресса — Сэм уснул, но испугался и разорался, когда позвонили в дверь. Джордан распахнул дверь и обнаружил там Селену.

— Ты разбудила ребенка, — набросился он на жену, пока она Доставала сына из переноски.

— Значит, не надо было закрывать дверь. Привет, дорогой, — заворковала она. — Папа обижал тебя, пока меня не было?

— Кто-то проколол покрышки на моей машине.

Селена посмотрела на него поверх головы малыша.

— Да, ты точно знаешь, как заводить друзей и оказывать влияние на людей. Давай угадаю — в полиции не очень хотели принимать твое заявление?

— Не очень.

— Думаю, это логично, — сказала Селена. — Ведь ты согласился взяться за это дело.

— А как насчет поддержки?

Селена пожала плечами.

— Этого не было в клятве, которую я давала перед алтарем Если хочешь, чтобы тебя пожалели, это не ко мне.

Джордан запустил руку в волосы.

— Но ты по крайней мере что-нибудь узнала у матери? Например, что Питер был на учете у психиатра?

Она высвободила одну руку из куртки, не выпуская Сэма, затем другую, расстегнула блузку и села на диван, чтобы его покормить.

— Нет. Но у него был брат.

— Правда?

— Ага. Который погиб и который, пока его не сбил пьяный водитель, был сыном американской мечты.

Джордан сел рядом с ней.

— Я могу это использовать…

Селена закатила глаза.

— Ты можешь хоть один раз быть не адвокатом, а просто человеком? Джордан, у этой семьи было такое горе, что шансов оклематься практически не было. Парень стал пороховой бочкой. Родителей волновало только собственное горе, и они все проглядели. Питеру не к кому было обратиться.

Джордан посмотрел на нее, и на его лице заиграла улыбка.

— Отлично, — сказал он. — Наш клиент начинает вызывать сочувствие.