Читать книгу "Пуля для адмирала Кетлинского - Владимир Шигин"

Из воспоминаний инженер-механика крейсера «Аскольд» В.Л. Бжезинского: «Проходило время, результаты следствия комиссии Лесниченко не были известны команде крейсера «Аскольд». Комиссия окончила свое существование, не удовлетворив требование старых аскольдовцев о привлечении к ответственности офицеров крейсера за тулонские события. Отпускники стали возвращаться на корабль и требовали от Самохина – председателя Центромура – суда над Кетлинским. Интересна в этом отношении линия поведения Самохина. При возращении на корабль из флотилии Чудского озера, куда он попал после списания с «Аскольда» в 1916 года, Самохин был одним из активных за щитников пострадавших в Тулоне и сосредоточил огонь по Кетлинскому, хотя он с ним не служил и его не знал. Самохин был кочегарным унтер-офицером, а ведал на корабле котельным хозяйством. В практических вопросах по службе я часто советовался с ним, и мы нашли общий язык инженера и практика, а самое главное, контакт офицера – командира роты с недавним нижним чином – «духом». В конце 1917 года в Центромуре Самохин часто соприкасался с Кетлинским, и я видел, что он привыкает к адмиралу. В тесном кругу «непримиримых» у него проскальзывало сомнение: «А кого пришлют взамен? Кетлинский хотя и грешен, но все же толковый адмирал!» Самохин был выбран председателем Центромура в середине ноября и сразу же начал вести борьбу с Кетлинским, добиваясь контроля за его деятельностью. Адмирал не поддавался и держал на почтительном расстоянии от себя командируемых Центромуром контролеров и комиссии. Наконец, в последних числах ноября было организованно собрание исполнительных комитетов Центромура и городского Совета, на котором Самохин поставил вопрос об учреждении комиссаров на руководящих постах и о главнамуре.

Были высказаны основные положения о правах и обязанностях комиссаров, согласно которым приказы главнамура считались действительными только при наличии подписи комиссара.

Таким путем Самохин добился возможности контролировать Кетлинского… Совет и Центромур поддержали престиж Кетлинского, но назначили к нему двух комиссаров: военного и гражданского. Однако после заседания осталось впечатление, что, кроме вражды со стороны «непримиримых» аскольдовцев, накапливаются новые противники адмирала…»

* * *

Тем временем, и оставшиеся в Кронштадте аскольдовцы, не вошедшие в группу Самохина, стали требовать нового разбирательства с Кетлинским, т. к. итог работы «самохинцев» их никак не устраивал. «тулонское дело» все больше и больше напоминало театр абсурда, представления в котором никогда не закончатся. Понимал ли сам Кетлинский, что все бесконечные комиссии и расследования имеют целью добиться, чтобы помимо пролитой матросской крови была пролита еще кровь офицерская…

Из воспоминаний инженер-механика крейсера «Аскольд» В.Л. Бжезинского: «Непримиримые» не дождавшись решения комиссии Лесниченко, вооружили судовой комитет «Аскольда», и последний обратился в Морскую коллегию при Совете Народных Комиссаров с заявлением о том, что команда крейсера на общем собрании 20 декабря постановила возобновить дело списанных в Англии с крейсера офицеров: Петерсена, Быстроумова, Ландсберга, Корнилова и кондукторов флота Мухина, Мартынова, Изотова, Борисова и Труша. Все они обвинялись командой в различных преступлениях. Далее следовала ссылка на безрезультатность комиссии Лесниченко и описание событий в Тулоне в 1916 года. Прилагалось заявление машиниста Карпова, в котором против Кетлинского вновь возводились тяжёлые обвинения в расстреле четырех матросов, необоснованно обвинённых в покушении на взрыв корабля. Заявление было подписано председателем судкома тем же Карповым. Судовой комитет изложил мытарства команды крейсера по пути искания законного возмездия за репрессии и преступления офицеров крейсера. Я не знаю, на основании ли этого заявления, а имелись сведения, что и по другим данным народный комиссар Дыбенко в начале января 1918 года послал телеграмму в Мурманск, с приказанием арестовать главнамура Кетлинского. Последний был арестован Центромуром, и 9 января адмирал сдал дела избранному Центромуром старшему лейтенанту Лободе. Самохин, строго выполняя предписание народного комиссара, издал специальную инструкцию для караульного начальника. Кетлинский содержался в одном из помещений штаба. Часовой находился в той же комнате. При смене караула производилась проверка безоружности адмирала. Доступ к нему имел Лобода и лица с разрешения комиссара Носкова. Самохин не знал истинных причин распоряжения наркома, но естественно, связывал их с прошлой деятельностью Кетлинского. Последний всего пару дней назад провел торжественный новогодний приём командного состава флотилии с английскими офицерами у себя и широкую встречу команд в Морском клубе. По-видимому, арест для него был неожиданным, т. к. он командировал в Петроград начальника своего штаба Веселаго и товарища председателя Центромура Ляуданского с большой программой вопросов, весьма существенных для флотилии.

Нарком по морским делам П.Е Дыбенко

8 января, т. е. в день получения телеграммы наркома Дыбенко об аресте Кетлинского, Самохин вечером на заседании Центромура возбудил вопрос об освобождении его от обязанностей председателя. Я не был склонен связывать эти события и верил в искренность Самохина, когда он жаловался на трудности, которые он встречал в своей работе, и отсутствие поддержки в матросской массе, в которой он не находил революционного единства…

Характерно, что ни арест и освобождение Кетлинского, ни затянувшийся «правительством кризис» с перевыборами Самохина заметно не отразились на делах Центромура…»

Историк М.А. Елизаров пишет: «На рубеже 1917–1918 гг. матросский актив в Петрограде в результате своей авангардной роли в Октябрьском восстании оказался на вершине политических событий. Он нуждался в историческом подкреплении своей политической роли. Жертвы в период тулонских событий были подходящим поводом. О них на III Всероссийском съезде Советов, проходившем в январе 1918 г., вспомнили выступавший с приветствием от имени английского пролетариата некий социалист «Петров» и восторженно встреченный делегатами съезда герой разгона Учредительного собрания (происшедшего накануне – 5 января), известный кронштадтский анархист А.Г. Железняков. Съезд, включая В.И. Ленина и Я.М. Свердлова, почтил память казненных аскольдовцев вставанием».

Не вызывает сомнений, что нагнетание истерии вокруг «тулонского дела», как и шантаж с его помощью главнамура Кетлинского, был цинично использован сверхреволюционными балтийцами для более быстрой революционизации еще отсталых в этом деле коллег-северян.

Любопытно, что анархист Железняков в своей речи на съезде главным виновником происшедшего в Тулоне назвал тогдашнего командира крейсера Иванова 6-го.

Увы, несмотря на то, что Железняков объявил главным виновником тулонской трагедии Иванова, в реальности новое расследование должно было определить в первую очередь виновность Кетлинского. Что касается контр-адмирала Иванова, то он, понимая, что после революции бывшие подчиненные припомнят ему все сполна, предпочел за лучшее не испытывать судьбу, а эмигрировал. Зато Кетлинский был, что называется, под рукой. Для революционных матросов же был важен сам факт – ими командовал адмирал, утвердивший четыре смертных приговора матросам!