Читать книгу "Манчестерская тусовка - Николас Блинкоу"

— Я тебя знаю, голубой мальчик. Костюмом меня не проведешь. У тебя взгляд такой же, как у тех двоих.

Джейк перескочил через проход, ведущий к двери, взмахнув за спиной плащом так, что казалось, он не бежит, а летит по воздуху в лучах света. Когда Паскаль выстрелил, плащ вырвался из руки: пуля попала только в него.

Укрывшись в дверном проеме ризницы, Джейк дождался, пока под куполообразной крышей умолкнет эхо выстрела, а потом сказал:

— Поздравляю вас, по-моему, там на парковке свидетель.

На каменном полу послышались шаги Паскаля. По правде сказать, на парковке вряд ли кто-нибудь был. В три часа дня жизнь в деревне замирала. Да тут вообще, считай, никто не работал. Если кто и услышит выстрел — и его эхо — то посчитает, что стреляли из дробовика где-нибудь в полях или в пустоши.

Джейк нырнул в ризницу и снова забежал в ее дальний угол. Единственное оружие, которое тут было, это шесты для транспарантов, прислоненные к дверям гардероба — казалось, с тех пор, как он видел их в последний раз, никто к ним не прикасался. Джейк на бегу схватил самый короткий шест и ринулся в следующую дверь, которая вела в зал заседаний комитета. Паскаль бежал за ним, отставая всего на каких-то несколько шагов.

Стол для заседаний был накрыт чехлом, защищающим поверхность от той же пыли, которая покрывала выбранный Джейком шест и, смешиваясь с потом, липла к рукам. Укрыться можно было только под столом или за накрытыми чехлами стульями, выстроенными в пирамиду у дальней стены. Ни то, ни другое не показалось Джейку надежным убежищем. Он толкнул следующую дверь и выбежал обратно в главное помещение часовни. За его спиной рука Паскаля толкнула дверь, отделяющую ризницу от зала заседаний.

Слева от Джейка, втиснутая между стеной часовни и кафедрой, поднималась витая лестница на верхнюю галерею. Джейк бросился к ней, и в часовне раздался громкий топот его ног, поднимающихся по деревянным ступенькам — топот стих, только когда Джейк добрался до самого верха. Остановившись у органа, он понял, что совершил ошибку. Это тупик — другого спуска с галереи нет. Паскаль может гонять и гонять Джейка по кругу, пока не устанет от этой игры и просто-напросто его не пристрелит. Божий полицейский уже несся, тяжело ступая, по часовне к подножию лестницы. Джейк повернулся, забрался на перила деревянной балюстрады и, стараясь не потерять равновесие, занес шест над головой как копье — он надеялся, что этой высоты хватит, чтобы воткнуть шест в Паскаля, когда тот заберется на лестницу. Он лишь сейчас заметил медную эмблему геральдической лилии, украшающую верхушку шеста. Из трех лепестков только средний напоминал острие копья, да и то — довольно тупое. Паскаль был уже почти на самом верху.

Джейк посмотрел вниз: прямо под ним стояла кафедра. Правда, чтобы на нее попасть, пришлось бы прыгнуть не просто вниз, а еще и немного вбок, но крышка аналоя была хорошей мишенью, местом для посадки. Джейк перехватил в руке свое оружие, стараясь ухватиться покрепче. Когда над лестницей поднялись голова и плечи Паскаля, Джейк метнул в него копьем.

В воздухе шест выгнулся и вильнул: видно, древесина отсырела и деформировалась, а может, он всегда был такой кривоватый. Медный наконечник всего лишь слегка задел Паскаля и, ударившись о него, поскакал вниз по ступенькам. Паскаль, невредимый, но потерявший равновесие, выстрелил в пустоту.

Джейк прыгнул вниз. Его толчковая нога — левая — приземлилась прямо на крышку аналоя. Подошва ботинка придавила край крышки, аналой пошатнулся и наконец с хрустом отломился от перил кафедры, на которых только и держался. Движущая сила прыжка продолжала нести Джейка вперед, и он, раскинув руки над головой, что есть мочи оттолкнулся от рушащегося под ним аналоя. Ухватился за край прохода верхней галереи, продержался так не больше секунды и всем телом повалился вперед. Больно ударившись коленом о ступеньки, Джейк без сил свалился на пол.

Паскаль был наверху. Но он укрылся за балюстрадой галереи, ни Джейк его не видел, ни он — Джейка. Послышалось ругательство, звук шагов. И тут Паскаль закричал:

— И с тобой будет так же, как с теми двумя! Хренов педик!

Джейк доковылял до подножия лестницы, где лежал шест. Он снова поднял его — может, хотя бы на костыль сгодится.

— Мне отмщение, говорит Господь, Я воздам! О да, и за очи, что согрешили, и за это последнее слово. Не быть тебе там, где место праведникам, а только там, где Агнец Божий пожрет тебя!

Джейк ухватил шест двумя руками будто синаи.[83] Паскаль, спотыкаясь, помчался вниз по ступенькам и напоролся на удар шеста. Хороший, кстати, удар. Шест треснул, и голова Паскаля с хрустом запрокинулась назад. Джейк отдал честь, поднеся сломанный шест к носу, а затем повертел им в воздухе и воткнул острие в грудь полицейского. На этот раз Джейк навалился на копье всем весом, и оно сделало свое дело. Убедившись, что не может вонзить шест ни на миллиметр глубже, Джейк с хрустом выдернул его из Паскаля.

Он запер за собой дверь часовни и выбросил ключ из окна взятой напрокат машины где-то на отрезке скоростного шоссе между Сэлфордом и Престуичем. Тело Паскаля лежало в гардеробе, заваленное старыми церковными транспарантами. Его могут найти через несколько часов, а могут и через месяц — зависит от того, сказал ли Паскаль жене, что идет в часовню.

Проехав набережную Сэлфорд-Кис, Джейк двинулся дальше вдоль канала по Динсгейт, свернул за выставочным центром «Джи-Мекс» и всю дорогу размышлял, правильно ли он сделал, что не навестил миссис Паскаль. Возможно, кассеты по-прежнему находятся в ее доме — если даже и не те, которые Джонни оставил у них под елкой, то, может быть, те, которые принес с собой Кевин Доннелли, ведь с тех пор еще и месяца не прошло. К тому моменту, как Джейк собрал сумку и уселся на поезд, который отходил в 19.30 со станции Пикадилли, он уже точно знал, что принял правильное решение. Пускай кто-нибудь другой находит кассеты, а ему уже с головой хватило бороться за свою безопасность. Джейк ехал первым классом, и в отупляющем ритме электрички ему вспомнилось, что сожаление — это такая странная штука, что лучше сожалеть о том, что ты сделал, чем о том, чего не сделал.

И это действительно так, он уже чувствовал себя лучше. Даже смог улыбнуться — правда, пока только потому, что вспомнил, при каких обстоятельствах слышал в прошлый раз этот совет про сожаление: с него начинается альбом «Locust Abortion Technician»[84] группы «Баттхол Сёрферз». На пластинке мальчик спрашивает, что такое сожаление. Отец впаривает ему эту вещь про «лучше сожалеть о том…», а заканчивает свой совет криком: «САТАНА! САТАНА! САТАНА!»

Может, надо было подбежать к дому миссис Паскаль и покричать «Сатана! Сатана! Сатана!» в щель почтового ящика? Тогда, если бы его потом кто-нибудь спросил, какое его самое большое сожаление в жизни, всегда можно было бы рассказать про этот случай. Ну а о чем еще ему сожалеть? Он жив, его любит жена. Пора бы перестать жить вполсилы, пробираясь сквозь туман старых сожалений. Время создавать новые.