Читать книгу "Поражение на западе. Разгром гитлеровских войск на Западном фронте - Милтон Шульман"

Союзные бронетанковые колонны расцвечивали картину отступления огнем и железом, часто обгоняя бредущих пешком или ползущих на конных повозках немцев. Города и поселки Франции и Бельгии бросались в объятия освободителей с пылкостью истосковавшихся в разлуке возлюбленных. В заголовках газет всего мира мелькали названия, знакомые по Первой мировой войне: Дьеп, Абвиль, Амьен, Альбер, Бапом, Аррас, Турне, Лилль, Суасон, Шато-Тьерри, Шарлеруа, Монс, Камбре, Валансьенн, Сен-Кантен, Седан, Реймс, Верден, Сен-Мийель. В ту первую неделю сентября всех охватило пьянящее чувство свободы. И с каждым населенным пунктом все больше немцев сдавалось в плен: слабость, медлительность, упрямство, фанатичность или разочарованность помешали им отойти к границам Германии, сохранив войска.

Военные власти союзников еле справлялись с нарастающим потоком военнопленных. В крепостях прибрежных городков Па-де-Кале и долины Соммы осталось более 40 тысяч солдат. Их взяли в плен британские и канадские пехотинцы. В «котле», протянувшемся от Монса до лесов Компьена, где введенные в заблуждение командиры предпочли сопротивление, 1-я американская армия за три дня пленила 25 тысяч немцев. На восточном берегу Меза между Намюром и Мезьером за одни сутки в плен попали еще 11 тысяч изнуренных немецких солдат. 7-я армия генерала Пэтча, наступавшая от Средиземноморья, к 4 сентября взяла Лион и могла похвастаться 50 тысячами пленных в наспех построенных лагерях. Менее чем за две недели после падения Парижа общее число немецких военнопленных на западе возросло с 210 тысяч до более 350 тысяч человек. И это еще не вся цена, заплаченная Германией за поражение в Нормандии.

Боевой дух бегущей армии быстро падал. В письмах домой сквозили те же покорность судьбе и беспомощность, что и в посланиях из фалезского «котла».

Из письма артиллериста: «У нас не осталось ни танков, ни пушек; те, кто еще жив, сражаются в пехоте. Но я не очень долго буду с ними. Я совсем не представляю, за что мы сражаемся. Очень скоро, если меня до того не убьют, я перебегу к томми (прозвище английских солдат. – Примеч. пер.)».

Другой солдат так описывал свой опыт сражений с американцами:

«Мы в дикой спешке отступили к Седану – гораздо быстрее, чем наступали четыре года назад. От нашего полка осталась одна пятая. Остальные погибли. Мы лишились транспорта. Невозможно описать словами все, что случилось с нами за последние пять дней».

Один немецкий солдат, не потерявший чувства юмора, написал домой:

«Мое имущество теперь помещается в маленьком мешочке, все остальное я потерял. Слова «горячая пища» звучат для меня как иностранная речь. Мы продвигаемся, но в обратном направлении».

Признавая серьезность положения – низкий боевой дух подчиненных ему войск и их неверие в конечную победу – фельдмаршал Модель 3 сентября издал следующее воззвание, по откровенности и дерзости, пожалуй, не имеющее себе равных:

«Солдатам западной армии.

С наступлением врага и нашим отступлением пришли в движение огромные массы войск. Отступает несколько сотен тысяч солдат: армия, авиация, танковые части. Эти войска мы должны собрать для обороны новых опорных пунктов и рубежей.

Сорванный с фронта поток не имеет ни ясной цели, ни решительных руководителей... Пока одни колонны сворачивают с дороги на перегруппировку, их подталкивают другие. Вместе с ними распространяются в тыловых и боевых частях пустая болтовня, слухи, спешка, беспорядок, близорукость и эгоизм. В этот момент величайшего напряжения мы должны принять строжайшие меры.

Как ваш новый главнокомандующий, я взываю к вашей воинской чести. Мы проиграли сражение, но уверяю вас, мы выиграем войну! Пока мне нечего больше сказать, хотя я знаю, что вам не терпится задать множество вопросов. Несмотря на все произошедшее, ни на миг не теряйте твердую веру в будущее Германии.

Однако я не могу скрывать от вас тяжести нашего нынешнего положения. Этот момент отсечет слабаков от настоящих солдат. Каждый воин теперь несет одну и ту же ответственность: если падет его командир, он должен занять его место и продолжать сражаться... (Затем следует ряд приказов: каждый немецкий солдат обязан явиться в ближайший штаб, покончить с депрессией, соблюдать безупречную дисциплину и поддерживать должный внешний вид, не верить слухам и не поддаваться пессимизму, не бросать оружие, снаряжение, не покидать укрепления.)

...Помните и верьте! Ваша твердость поможет фюреру выиграть время, необходимое для ввода в бой новых войск и нового оружия.

Солдаты, мы должны выиграть это время для фюрера!

Модель, фельдмаршал».

К тому времени даже самому бестолковому наблюдателю стало ясно, что Модель не годится в главнокомандующие. Для предотвращения вторжения в фатерланд требовался более опытный и проницательный человек. Оглядевшись в поисках подходящего на эту незавидную роль человека, Гитлер обнаружил, что запас высших офицеров заметно сократился. Талантливым командующим нельзя было доверять, а те, кто заслуживал доверия, не имели талантов. Виделся единственный выход из заколдованного круга: найти талантливого человека, которому хоть немного можно доверять. После того как вопрос был сформулирован, ответ напрашивался сам собой. Поступившись гордостью, Гитлер попросил фон Рундштедта вернуться на Западный фронт. Усталый старик, доказавший свою преданность режиму и даже не ведавший о заговоре 20 июля, скрепя сердце согласился. Он присутствовал на суде чести, когда судили армейских заговорщиков; по его словам, «это было необходимо армии». Похоже, подобные причины подтолкнули его к возвращению на фронт. Фельдмаршал Монтгомери, командующий 21-й группой армий, очень тонко и остроумно проанализировал возвращение фон Рундштедта на страницах «Интеллидженс ревью»:

«Поскольку фон Рундштедт никогда открыто не пренебрегал партией, политиканы не могли проигнорировать его компетентность (или репутацию). Если за время отставки состояние его здоровья улучшилось, то состояние армий ухудшилось значительно. Возвращение старой гвардии говорит об отчаянности ситуации, а поскольку старая гвардия мало что может изменить, то на нее можно возложить вину. Возвращение фон Рундштедта напоминает роль кавалерии в современной войне: «облагородить то, что иначе было бы вульгарной уличной дракой». Это повторное назначение интересно как демонстрация растерянности и отчаяния, однако (в отличие от кавалерии) оно не играет особой роли. Обязанности главнокомандующего на любом немецком театре военных действий свелись к обязанностям начальника штаба при Гитлере с риском отставки как за выполнение эксцентричных приказов, так и за неподчинение им. Как мы уже говорили, только Модель сумел найти оптимальное решение: не выполнять, не критиковать, но обещать».

Глава 23

ОТСТУПЛЕНИЕ

Самое эффектное и значительное наступление после форсирования Сены провела 2-я британская армия с плацдарма в Верноне. Менее чем за четыре дня ее танковые формирования в стремительном броске преодолели 250 миль и захватили Амьен, Аррас, Турне, Брюссель, Лувен и Антверпен. Неожиданное падение 4 сентября Антверпена с совершенно не поврежденным портом ошеломило союзных и немецких командующих. То, что этот огромный порт с колоссальной пропускной способностью, словно переспелый фрукт, упал в руки союзников, превзошло самые оптимистичные надежды союзных стратегов. Наслышанный о событиях во Франции и охваченный паникой гарнизон порта собрал вещички и исчез в неизвестном направлении, не потрудившись взорвать самую важную цель наступления.