Читать книгу "Заморок - Алла Хемлин"

Я спросила, где ж Александр Иванович будет принимать.

Марецкая сказала, что товарища Осипова переправили на другую работу.

Марецкая встала с своего стула, подошла вплоть до меня, взяла меня за плечи, за левое, и за правое тоже, и развернула.

Конечно, я пошла.

Я шла на свое место и думала, что у меня настал конец и конец.

Потом я подумала, что, может, еврейскому Богу стало обидно, что потому все-все так и получилось. Я ж дала клятву идти с Яковом до самого-самого неба. Бог меня и наказал. Бог взял — раз! — и уволил Александра Ивановича.

А я ж Александра Ивановича себе уже наметила.

В десять часов у нас было собрание коллектива. Петр Леонидович всем-всем-всем пояснил, что Александра Ивановича срочным порядком перевели на другую работу, что коллектив должен работать и стараться дальше и дальше.

Конечно, у нас в буфете обсуждалось, что случилось. Степан Федорович сказал, что Александр Иванович ослабил дисциплину в коллективе, так потому. А потом Степан Федорович сказал, что, наверно, наш буфет опять переделают как буфет, что надо будет думать про новую работу.

Я пришла домой и, как была с улицы, подбежала до Ленина, обняла Ленина за плечи, за левое, и за правое тоже, и заплакала………………

Потом я и не хотела, а взяла — раз! — и начала затягивать одеяло с пододеяльником конец в конец. Допустим, там уже было хорошо-хорошо затянутое. Я ж всегда сильно аккуратная на постель.

Потом я сняла с себя все-все и легла на кровать.

Получилось, что я лежала сама по себе, а на меня налегла усталость. Конечно, это была усталось по работе. Я ж всегда сильно отдаюсь, потому.

Мне захотелось открыть окна и пустить в дом все-все с улицы. Там не цвело полной мерой, а я своим носом слышала, что начнет хоть завтра. Допустим, послезавтра тоже может.

Я спросила у Ленина, как он считает про цветет. Ленин сказал, что, скорей всего, послезавтра, что всегда цветет, когда теплей и теплей.

Да.

Я сказала Ленину спасибо за хорошее слово.

Я наметила, что когда буду женой, так возьму и протру тряпочкой Ленина всюду-всюду. Я ж еще хоть и женщина, а сама по себе вроде девушка, мне считается стыдно, чтоб всюду-всюду.

Я лежала и думала про сколько ж я сделала для нашей любви с Александром Ивановичем. И то сделала, и это. Александр Иванович не знает, что я преодолела. По правде, я не знаю тоже. Оно так говорится среди людей, потому. Я ж, когда преодолевала, всегда не уставала. Первое. Я сильная.

Потом я подумала, что на нашей дороге с Александром Ивановичем осталось меньше меньшего, что надо постремиться и — раз!

Потом я подумала, что разов у меня еще целых два. Что один — Яков, другой — Фрося. Что, конечно, эти два раза и у органов, что Александр Иванович тоже у органов, хоть и переведенный. А оно ж тоже и тоже — разница. Надо понимать.

Потом я подумала, что органы мне скажут спасибо, что я и для органов преодолела и Катерину, и Надежду, и Лору, хоть Лора и сама тоже. Получается, я преодолела, чтоб органы через моего Александра Ивановича не тратились, чтоб пустились на важное, а не на я не знаю что. Может, органы за такое мне поставят пять и вернут Александра Ивановича на место.

Конечно, органы поставят мне по поведению и подарят нам с Александром Ивановичем большой-большой подарок на свадьбу.

Я наметила, что подарок будет телевизор КВН.

У телевизора цена сто двадцать рублей новыми. Катерина купила еще старыми, отдала тысяча двести. Это ж какая разница!

Я хоть старыми, хоть новыми облизывалась-облизывалась, а нет.

Конечно, я ж не барожница. Катерина — да. Бандит кого попало не убивает. Нанятый тоже. А кого нанятый попало? Получается, оба-два — Катерину с Надеждой. По правде, Лору тоже. Нанятый же и Лору кого.

Да.

Допустим, можно было б взять сто двадцать рублей с своей схованки, а нельзя. Оно ж вокруг не спрячешь, что купился телевизор. Первое. Надо ж записаться на телевизор. Потом в магазине увидят, там же и продавцы, и люди. Ленин тоже в доме увидит. Ленин спросит, где взято деньги на телевизор.

Да.

Я про телевизор хорошо знаю. У нас в Доме офицеров такой в библиотеке, все-все приходят, садятся один за другим и смотрят. Конечно, смотрели не всегда.

У телевизора есть которое называется «водяная линза». У линзы снутри сделана вода. Получается, что вода все-все показывает. У человека снутри сделана кровь. Получается, что кровь все-все показывает тоже. Я такое про воду понимаю, а про кровь не хочу.

Воду в линзе надо менять, воду менял Яков. У Якова рука твердая-твердая, и на буквы, и на другое, потому. А и кровь меняют. Получается, на переменку у меня крови тоже надо Якова? Не буду я. Яков же такой, что сам по себе придет и скажет………………

В эту самую секундочку раздался стук в окно.

Я подумала, что до меня с своими дорогими словами пришел Александр Иванович, и кинулась открывать. Как лежала без ничего, так и кинулась. Оно ж надо было встретить, чтоб между — никакой материи, чтоб любить до конца.

Да.

У меня на крыльце стояли плечо в плечо Клара Семеновна и муж Клары Семеновны — Пекарь. Конечно, Клара Семеновна тоже Пекарь, потому что муж Пекарь, потому. Я уже про это говорила.

Да.

Я пригласила гостей зайти в дом.

Гости сказали, что спасибо, что зайдут, что только пускай я оденусь, а то неудобно разговаривать.

А я ж и забыла, что перед гостями сама по себе, без ничего.

Да.

У меня уже давно купленный на базаре халат, как у артистки, которая шпионка родины с «Дела номер триста шесть». Я б лучше хотела, чтоб как у Шагаловой. Шагалова ж и дочка хорошего профессора, и молодая, и красивая, и на машине умеет, на «Победе». Там люди думали, что «Победа» серебристого цвета, а машина нет, не в такой цвет. Там была гроза и молния, потому. Там у Шагаловой халата нету, а у шпионки да, а то б я, конечно.

У халата два рукава, один идет так, другой — так. Называется «китайский». У халата шелк и нарисованное. Тут — птица, а там — цветы. Мне нравится. И по длине нравится тоже, что халат, считай, до самого пола.

Там Бернес шпионке говорит, что как же ваше имя, что у человека должно быть одно имя, что у вас, шпионка, получается, что вы Мария Николаевна Карасева, она же немецкий агент Магда Тодгаст, она же Фишман, Аванесова, Рубанюк, Иваниха.

Я про это дело видела раз семь или девять. Мы с всем-всем залом в кинотеатре сильно переживали.

Когда у меня настал раз семь или девять, я Бернесу подсказывала для бодрости Бернеса. У Бернеса ж работа в органах, ты сам возьми и поработай с людьми. Конечно, мой Александр Иванович работает, ой как работает. И руками, и на коленях своих, и всем, что у Александра Ивановича есть в наявности.