Читать книгу "Филантропия в Америке - Фридрих Фурман"

Предполагалось, что лидеры конгрегаций (церквей и синагог, храмов и мечетей) и примыкающих к ним социальных организаций, находясь ближе всего к потенциальным клиентам вэлфера, располагают не только формальным, но и моральным контролем, отсутствующим или минимальным у обычных социальных работников. Поэтому они могли точнее определить заслуживают ли они помощи и в каких размерах, а тем самым останавливать злоупотребления. Вместе с тем, закон не обязывал нуждающихся быть клиентами только этих организаций. Он предоставлял им «благотворительный выбор». Претендующие на помощь граждане могли обратиться за ней как к социальным организациям конгрегаций, так и в городские социальные службы по месту жительства.

По мнению многих исследователей, особенно либерального толка, статья упомянутого закона 1996 года о «благотворительном выборе» весьма противоречива. Это была изобретательная попытка скрестить «грешное с праведным». А именно – сохранить за нуждающимися свободу выбора источника помощи и предоставить религиозным организациям, в обход Первой поправки, легальный доступ к федеральному финансированию их социальных программ.

Если при Клинтоне статья о «благотворительном выборе», хотя и использовалась, но не получила широкого распространения, то при сменившем его Буше-младшем она стала законодательной опорой его «сочувственного консерватизма». И новым испытанием как Первой поправки, так и теста Лэмона насчет ее нарушения.

В 2001 году президент Буш создает при Белом доме своим распоряжением, то есть минуя Конгресс, Отдел религиозных и общинных инициатив (Office of Faith-Based and Community Initiatives) с целью организовать массовое распространение «благотворительного выбора». Имелось в виду расширить допуск к федеральному бюджету (правда, на конкурсной основе – с участием всех бесприбыльных организаций) не только хорошо развитой и частично финансируемой государством сети социальных служб религиозных учреждений, но и их самих. Буш сознательно шел на риск обвинений в нарушении Первой поправки, поскольку знал, как нелегко их подтвердить даже с помощью теста Лэмона. Опираясь на свои евангелические убеждения, он был также уверен, что само по себе партнерство государства и церкви ради общественного блага не противозаконно, а его корни уходят еще в пуританскую эпоху американской истории.

Вскоре, вновь минуя Конгресс, Буш создает в ведущих федеральных министерствах Центры религиозных и общинных инициатив, координируемые одноименным отделом Белого Дома. Ему, однако, не удалось провести через сенат закон, смягчающий регулирование получающих федеральные гранты религиозных учреждений относительно прозелитизма и дискриминации при найме на работу. Этому, в частности, помешали бурные протесты либеральных организаций. Среди них была, к примеру, бесприбыльная организация «Союз американцев за разделение церкви и государства» (Americans United for Separation of Church and State), созданная еще в 1947 году по сходному поводу.

Обходя сенат, Буш смягчает регулирование религиозных учреждений в «ручном режиме», то есть президентскими распоряжениями. Теперь они могли почти на равных состязаться на местах со всеми бесприбыльными организациями за получение грантов из бюджетного фонда социальных услуг в размере 68 млрд. долл., распределяемого через министерства и прямо идущего в распоряжение штатов.

Только в 2005 году религиозные организации получили для своих социальных программ через контракты со смягченным регулированием примерно 2,2 млрд., а общая сумма их федеральных грантов выросла за предыдущие три года на 20 %.

В этой, на первый взгляд, странной для верующей Америки битве за равноправное участие религиозной благотворительности в социальных программах государства, выявилась возросшая в последние десятилетия, начиная с Рейгана и его «консервативной революции», роль религии в публичной жизни страны. Дебаты, связанные с «благотворительным выбором» Буша, еще долго не утихали, а судебных исков, обвиняющих власти в разрушении «конституционной стены», разделяющей государство и религию, стало еще больше.

Консервативные историки филантропии находят в этом оживлении роли религии и позитивный итог. Борьба в обществе вокруг «благотворительного выбора» была, по их мнению, отражением нового витка «Великого Пробуждения», взлеты которого в прошлом играли важную роль в сохранении и обновлении традиций американской филантропии.

Филантропия и третий сектор в «век Обамы»

У историков есть обычай останавливаться на пороге правления действующей власти в стране. Решения и события текущего периода ее деятельности еще слишком близки, весьма противоречива, а иногда просто невозможна их беспристрастная оценка.

Однако для времени правления президента Барака Обамы (Barack Hussein Obama, род. в 1961 году) потребовалось сделать исключение, правда, сопряженное с риском обвинений автора в необъективности. Рассмотреть этот период стало нужным потому, что вслед за временем относительной стабильности сферы филантропии и бесприбыльных организаций при Буше-младшем, на эту сферу, как и на всю экономику и страну в целом, в «век Обамы» обрушились серьезные потрясения и перемены.

«Веком Обамы» (Obama Age) политики, журналисты и исследователи стали называть – кто всерьез, кто иронически, а кто и с тревогой – период американской истории, наступивший в 2008 году с избранием президентом Барака Обамы, демократа, выходца из среднего класса и афроамериканца. Еще большие основания для употребления этого термина – как бы кто ни относился к личности и деятельности 44-го президента США – появились, когда он в 2012 году в упорной борьбе с белым и богатым республиканцем Миттом Ромни был избран на второй срок. Б. Обама стал первым в американской истории «черным», пусть и наполовину, президентом. Это показало, как далеко продвинулась страна на многовековом пути преодоления наследия рабства и связанных с ним расовых конфликтов. А судя по негативной, а то и враждебной реакции на его избрание значительной части американцев, стало ясно, как долго еще предстоит по этому пути идти.

Б. Обама пришел к власти на старте самого крупного со времени Великой Депрессии экономического кризиса, разразившегося в США и охватившего весь мир, и предложил для его преодоления обширную программу социально-экономических реформ, которую нередко сравнивают с Новым курсом Ф. Рузвельта. Преодолевая жесткое, доходящее до обструкции, сопротивление республиканской оппозиции в Конгрессе и рискуя не быть избранным на второй срок, Обама сумел остановить рецессию и вывести экономику на постепенный подъем менее жестким для населения, чем предлагалось оппозицией, способом.

Вместо режима суровой экономии, затягивающей как кризис, так и его бедствия для большинства населения, администрацией Обамы была использована более щадящая модель знаменитого британского экономиста Джона Мэйнарда Кейнса (John Maynard Keynes, 1883–1946). Со времени Великой Депрессии ее широко используют многие развитые страны для выхода экономики из тяжелых рецессий и кризисов. Эта модель предусматривает компенсацию резкого сокращения доходов в частном секторе возросшим вмешательством в экономику правительства, ростом его расходов и инвестиций, соответственно – бюджетного дефицита, постепенно сокращаемого в ходе нового экономического подъема. В реализации этой модели выхода из последней рецессии в США активно участвовали в качестве посредников и исполнителей бесприбыльные организации, потерявшие значительную часть своих активов и филантропической поддержки «обедневших» доноров.