Читать книгу "Викинги – люди саги. Жизнь и нравы - Аделаида Сванидзе"

Во главе находников обычно стоял какой-либо малый король, который позднее мог стать большим королем, ярл или хёвдинг — знатный, авторитетный и состоятельный человек, имевший свои корабли и дружину. Об этом часто говорится в сагах. В пешем ополчении участвовали, наряду с рядовыми жителями сотен, также лендрманы и «могущественные бонды» (ср. состав войска Магнуса Доброго, 1035–1046/47)[353].

Идея отправиться в грабительский поход нередко посещала бондов, их сыновей, скальдов. В «Саге об Эгиле» рассказывается о приключениях этого знаменитого скальда во время грабительских походов, когда он обирал и саксов, и фризов, и куршей, скопив много всякого добра[354]. Пираты-скандинавы нередко грабили и купцов. Те из викингов, кто крестился, привозили христианские реликвии, заодно и знакомились с зарубежными нравами[355]. Но не брезговали грабежом и христиане — купцы и священнослужители. Так, в составе шведского флота из 60 шняк, который, судя по «Новгородской первой летописи», в 1142 г. захватил три торговых судна, плывшие в Новгород, был и епископ («бискуп»).

Нередко в таких походах люди принимали участие как бы поневоле. Речь идет об изгнанниках, выброшенных за пределы семьи, дома, своего общества в результате судебного приговора. Приговор о «лишении мира», иногда одновременно с конфискацией имущества, по обычаю выносился за большое преступление: за намеренное убийство и «злодеяние». «Лишение мира» обращало человека в изгоя, подпадающего под «волчий закон». А это значит, что его мог убить любой встречный. И если такой преступник не хотел или не мог навсегда уехать в другую страну, он сплошь и рядом превращался в разбойника. Набрав себе подходящую шайку, выбрав для жилья какое-нибудь дикое и труднодоступное место, сделав там защитные укрепления, он начинал заниматься грабежами на воде и суше, воровать скот и захватывать женщин.

Иногда герои рассказов о разбойниках выглядят бедолагами, жертвами превратностей судьбы, и такие истории тоже есть в сагах. Подчас автор саги представляет своего героя в образе своего рода Робина Гуда: например, Фритьоф Смелый (из саги о нем, гл. II), который четыре зимы плавал в викингах и собрал большое движимое имущество, убивал, как подчеркивает сага, только «злодеев и свирепых», не трогая мирных обывателей.

Но обычно пираты сражались яростно и были очень жестокими по отношению как к воинам-противникам, так и жителям завоеванной земли, в том числе своим соотечественникам. У одного местного конунга пират потребовал дочь, а когда отец отказал ему, тот стал грабить страну[356]. Саги повествуют о предводителе викингов Эльваре, который «запретил своим людям подбрасывать малых детей в воздух и ловить их на копья, что было принято у викингов». И за это его прозвали «Эльвар Детолюб»![357]

Между морскими разбойниками разного ранга существовало соперничество и нередко вспыхивали яростные побоища. Малые и большие конунги бились за добычу и владения, дело доходило до убийства родных братьев[358]. Тем менее считались с людьми неродовитыми. Когда некий смоландец поставил свой корабль на стоянку у «Гауталаве» (Гетаэльв, река, впадающая в Северное море на границе Норвегии и Швеции), местный ярл приказал его убить, а его корабль отдал убийце[359].

Известно (и об этом не раз упоминалось выше), что викинги и другие находники занимались торговлей. Замечено, что они вообще любили придерживаться традиционных торговых маршрутов, поскольку это позволяло им безошибочно попадать туда, где их ожидала богатая добыча. То, что воины нередко следовали за купцами, — дело в истории обычное. Но пираты еще и сами приторговывали, в том числе пленниками.

Стоит отметить, что конунги и знать охотно набирали людей из числа морских пиратов для пополнения своих дружин. И, соответственно, дружинники нередко ходили в викинги, иногда вместе с патроном, иногда по личной инициативе. Об этом рассказывается в целом ряде саг (в «Саге о Курином Торире», «Саге о Битве на Пустоши» и др.).

В эпико-мифологической «Саге о Хервер» инициатором грабительского похода стала девушка[360]. Это сведение — единственное в своем роде из всех, которые имеются в сагах. Но его нельзя считать совсем недостоверным из-за характера этой саги. Ведь в принципе женщины, как свидетельствуют многие саги, нередко сопровождали своих мужей в морских походах, в том числе к новым землям.

Среди тех скандинавов, которые жили войной и грабежом, выделялись так называемые берсерки (от berserkr — «медвежья шкура»[361], иногда этих разбойников называли и «волчья шкура»). Снорри Стурлусон в «Саге об Инглингах» рассказывает, что берсерки шли в бой без кольчуги; приведя себя в совершенное неистовство, они яростно выли, как собаки или волки, и злобно грызли свои щиты. Берсерки обладали медвежьей или бычьей силой, ни огонь, ни железо их не брали; и они с большой легкостью убивали людей[362]. Их злоба была направлена не только на противников, но на окружающих вообще, и, видимо, при этом они не чувствовали ни страха, ни боли. После приступа буйства берсерки «становились слабее, чем бывали обычно», т. е. до припадка[363]. Обыватели верили, что берсерков не берет ни стрела, ни меч, что они вообще непобедимы. Такие поверья и слухи отражены, конечно, и в сагах. Исследователи же полагают, что эти люди употребляли какие-то особые наркотики, допинги или галлюциногены. Так или иначе, но некоторые короли держали берсерков в своих дружинах. Например, 12 берсерков, согласно преданию, имел в своей дружине норвежский король Харальд Прекрасноволосый (начало X в.).

В принципе берсерки были очень плохими, аморальными людьми, они держали в трепете простых обывателей и всячески поддерживали свой статус неуязвимых. Грабили и убивали местных жителей, покушались на их жен и имущество, регулярно унижали женщин. Тех, кто напал на хутор Торфинна (см. выше), сага называет именно берсерками. О них много говорится в «Саге об исландцах» (гл. 19) и в «Саге о Греттире» (гл. IX), т. е. берсерки докучали людям еще в XII и XIII вв. Обыватели считали их бóльшими бандитами, чем прочих викингов, и часто бывали вынуждены уступать им.

В сагах о древних временах говорится, что в морской команде или в военном отряде могли быть также «изгои и разный сброд, который только можно найти». В их числе был, например, Ивар Бетгуль, который правил дракеном и был «берсерком и величайшим негодяем», и все, кто был с ним на корабле, грабили любую землю, к какой бы ни приставали[364].