Читать книгу "Сумерки Российской империи - Дмитрий Лысков"

Ради спасения России, вам необходимо идти с генералом Корниловым, а не смещать его. Смещение генерала Корнилова поведет за собой ужасы, которых Россия еще не переживала. Я лично не могу принять на себя ответственности за армию, хотя бы на короткое время, и не считаю возможным принимать должность от генерала Корнилова, ибо за этим последует взрыв в армии, который погубит Россию. Лукомский» [262].

Следом Деникин и сам отправляет Керенскому – и копии командующим фронтами – телеграмму следующего содержания: «Я солдат и не привык играть в прятки. 16-го июня, на совещании с членами Временного правительства, я заявил, что целым рядом военных мероприятий оно разрушило, растлило армию и втоптало в грязь наши боевые знамена. Оставление свое на посту главнокомандующего я понял тогда, как сознание Временным правительством своего тяжкого греха перед Родиной, и желание исправить содеянное зло. Сегодня, получив известие, что генерал Корнилов, предъявивший известные требования, могущие еще спасти страну и армию, смещается с поста Верховного главнокомандующего; видя в этом возвращение власти на путь планомерного разрушения армии и, следовательно, гибели страны; считаю долгом довести до сведения Временного правительства, что по этому пути я с ним не пойду. Деникин» [263].

Из текста этих телеграмм прекрасно видны настроения, царившие к тому моменту в офицерских кругах армии. С сожалением можно констатировать, что военные ничего не поняли в политической интриге "Корниловского выступления". Иначе трудно понять их призывы к Керенскому "идти с генералом Корниловым, а не смещать его".

Наконец, ночью 28 августа обозначил свою позицию Л.Г.Корнилов. Приказ для сведения командующих армиями за его подписью (переданный также по радио в качестве обращения к народу) весьма показателен с точки зрения понимания "спасителем России" политической ситуации и народных устремлений.

«…Русские люди! Великая родина наша умирает. Близок час ее кончины.

Вынужденный выступить открыто - я, генерал Корнилов, заявляю, что Временное правительство, под давлением большевистского большинства советов, действует в полном согласии с планами германского генерального штаба и, одновременно с предстоящей высадкой вражеских сил на рижском побережьи, убивает армию и потрясает страну внутри.

Тяжелое сознание неминуемой гибели страны повелевает мне, в эти грозные минуты, призвать всех русских людей к спасению умирающей Родины. Все, у кого бьется в груди русское сердце, все, кто верит в Бога - в храмы, молите Господа Бога, об явлении величайшего чуда спасения родимой земли.

Я, генерал Корнилов, - сын казака-крестьянина, заявляю всем и каждому, что мне лично ничего не надо, кроме сохранения Великой России, и клянусь довести народ - путем победы над врагом - до Учредительного Собрания, на котором он сам решит свои судьбы, и выберет уклад новой государственной жизни.

Предать же Россию в руки ее исконного врага, - германскаго племени, - и сделать русский народ рабами немцев, - я не в силах. И предпочитаю умереть на поле чести и брани, чтобы не видеть позора и срама русской земли.

Русский народ, в твоих руках жизнь твоей Родины!» [264].

Из антибольшевистской пропаганды Временного правительства сюда перекочевали демонизированные большевики, однако выводы генерал делает и вовсе странные - само Временное правительство он полагает заложником большевистских советов. В реальности, как мы видели ранее, политическая ситуация к августу выглядела несколько иначе.

Вообще, читая мемуарную литературу того периода, нужно постоянно иметь в виду этот факт: военные, плохо понимая политическую игру, слишком прямолинейно и некритично воспринимали многие события, которые сегодня, на основе изучения многих источников, принято трактовать совершенно иначе. Выше мы видели мнения генералов Лукомского и Деникина, которые уверены, что Корниловское выступление направлено против Временного правительства. Ранее А.И.Деникин, не понаслышке знакомый с ситуацией в войсках, на совещании в Ставке давал отповедь пропагандистам, склонным после июля во всех грехах винить большевиков: "...Когда говорят, что армию развалили большевики я протестую..."

В обращении генерала Корнилова его борьба также представлена как выступление против Временного правительства, но при этом в вину Зимнему ставиться модное после июля "давление большевистского большинства советов", в результате чего уже Временное правительство "действует в полном согласии с планами германского генерального штаба". В общем антибольшевистская пропаганда повернута уже против самих пропагандистов.

А.Ф.Керенский, в ответ на открытое антиправительственное выступление Корнилова, объявил последнего мятежником и призвал все революционные силы на защиту завоеваний Февраля. В ход пошла тяжелая пропагандистская артиллерия: офицерский корпус через печать, листовки и в резолюциях митингов обвинялся в желании реставрации старого режима, в стремлении отнять у народа "землю и волю". Множество подобных обвинений пришлось услышать Деникину после августовского ареста. Возмущенный генерал посвятил этому этапу своей биографии отдельную главу в "Очерках русской смуты".

Столкнувшись с большой и непосредственной угрозой - вызревшим под носом военным мятежом, мастер политического лавирования Керенский примирился с угрозой "малой" - большевиками.

Военная "разгрузка" Петрограда обернулась против Керенского, которому теперь нужна была опора в борьбе с армейскими кругами. И она была найдена, в том числе, среди большевиков. В созданный по решению ЦИК Советов Комитет народной борьбы с контрреволюцией были официально приглашены их представители. Большевики получили легальную возможность создавать вооруженные отряды рабочих - Красную гвардию.

Стремительному взлету большевиков способствовал тот факт, что организованное в дни июльского выступления против них дело о "шпионаже в пользу Германии" к этому моменту, фактически, развалилось. Специальная следственная комиссия Временного правительства собрала 21 том "доказательств", в ее распоряжение после разгрома партии попала вся документация, в том числе и финансовая, однако обвинения так и остались не более, чем газетной сенсацией. Которые, к тому же, все более эффективно парировали в прессе большевики.

Громкое дело начало глохнуть еще в начале августа. Впоследствии, в сентябре, следственная комиссия завершила свою работу, а в начале октября 1917 года новый министр юстиции Временного правительства П.Н.Малянтович провел совещание ответственных работников юстиции и прокуратуры, на котором с докладом о результатах следствия по «делу большевиков» выступил следователь П.А.Александров. После обсуждения доклада министр юстиции высказал мнение, что в деяниях большевиков не усматривается «злого умысла», сославшись при этом на то, что во время русско-японской войны многие передовые люди откровенно радовались успеху Японии и, однако, никто не думал привлечь их к ответственности [265].

Уже с конца августа из тюрем начали освобождать большевистских лидеров, обвиненных в "подготовке" июльского выступления. Были освобождены А.М.Коллонтай, А.В.Луначарский, Л.Д.Троцкий и другие. Всего было освобождено более 140 человек.