Читать книгу "Попрыгунчики на Рублевке - Глеб Соколов"

Все прошло так же неожиданно, как и началось: приступ отпустил. Прежде такого с ним не происходило. Шаги… Сзади по галерее неотвратимо приближаясь, двигался человек.

«Сейчас что-то произойдет…» Какую деталь из прошлого ему никак не удается вспомнить?.. Боже, да ведь он сам сейчас пожаловал в это самое прошлое, пусть и погрузился в него гораздо глубже, чем собственные былые годы! Не есть ли эта головная боль – предвестник: именно здесь, в Петербурге девятнадцатого века, он, наконец, сорвет покрывало с тайны прошлого, столь тщательно сокрытой в его памяти…

Он шагнул в темноту, к стене. Там была ниша, в ней – дверь, соединявшая галерею с внутренностями дома. Через несколько мгновений из темноты появилась фигура – это была женщина, высокая и стройная, насколько мог рассмотреть теперь Вадим. Он не был уверен, что она увидела его…

231

В голове у него стучало. «Странное состояние…» – непрерывно повторял про себя Слепян.

– Сейчас вы зайдете в дверь, которая за вашей спиной, – проговорила молодая женщина. Минуту назад она прошла мимо него, словно не заметила. Потом вдруг остановилась, замерла и легкими осторожными шагами вернулась обратно.

– Вы?! – поразился он, узнав в ней Эрику. Прежде они встречались – их познакомил один общий друг. – Что вы здесь делаете?

– То же, что и вы… Ведь я тоже была приглашена на вечеринку к Махмуту. Я знаю, куда вы шли: вы преследовали Василису… Странная девушка, не правда ли?.. Зачем она вам нужна? Почему вы не хотите обратить внимание на меня? Несколько раз мы с вами встречались в компаниях, и каждый раз вы меня игнорируете…

– Вы видели Василису? – на всякий случай спросил Слепян. – Куда она пошла?

– Все-таки не можете от нее отстать! – со злым разочарованием проговорила Эрика. – А вы знаете, что она интересуется женщинами? Могу вам порассказать кое-что… Слыхали про такую писательницу: Теодора Боккум?

Вадик замер. В памяти возникла картина: недоумевая, он стоит перед запертыми воротами.

– Боккум, между прочим, петербурженка. Дом в Подмосковье она приобрела на деньги, которые дал ей в качестве отступного во время развода ее муж, крупный питерский промышленник. Кажется, ему принадлежит судостроительная верфь или что-то в этом роде… – проговорила Эрика. Она неожиданно взяла его за плечи и мягко повернула к двери, возле которой оба стояли. – Там – большая зала со спящими людьми. Не пугайтесь, это ночлежка, притон для самых низших парий. Вид и запах у них ужасный, но вас они не тронут. Главное, не наступите никому из спящих на голову. С другой стороны тоже есть выход – направляйтесь прямо к нему… Пройдете переулком до перекрестка. В доме на углу – арка… – Эрика замолчала. Слепян не торопил ее. – Пройдете через арку, окажетесь во дворе. Ровно на противоположной его стороне – большой, очень некрасивый дом. В нем – один-единственный подъезд. Идите туда… Здесь вам нечего делать. Сейчас Василиса покончит с одним маленьким мероприятием и тоже окажется там. Но предупреждаю: надо торопиться. Иначе… Больше я вам ничего не скажу. И не расспрашивайте меня. Зря вы не обращаете на меня внимания. Ну ничего: мы еще сегодня встретимся…

Она отступила в темноту и словно растворилась в этой призрачной, таинственной ночи. Некоторое время Вадик вглядывался во мрак: не появится ли она вновь, потом развернулся и осторожно надавил на шершавое, облупившееся полотно двери.

Он чувствовал – сейчас что-то произойдет. Та загадочная подробность, которую он все это время ощущал где-то под спудом памяти, еще немного – и появится. Наконец он вспомнит ее!..

232

Напряжение нарастало…

«Что это, как будто умер кто-то?» – Подробность неприятно поразила его.

…Действительно, в гробу лежала пожилая женщина. Где-то он уже видел это: и старуху, и сам гроб. Восковые руки женщины были сложены на груди. Ноготь на мизинце правой был совсем черный. Священник, сопровождаемый дьячком, служил панихиду. Клубами к потолку восходил кадильный дым. Он змеился в свете восковых свечей, укрепленных в подсвечниках на стенах.

«Упокой господи», – как сквозь странный, мистический сон разбирал Вадик слова древней молитвы.

Вдруг знакомое лицо мелькнуло напротив, с другой стороны гроба среди людей, которые, как и он, толпились на панихиде. Эрика!

«Эта-то что здесь делает, черт возьми?!» Слепян отвел глаза. Заунывный голос священника продолжал раздаваться в тесной, плотно набитой людьми комнате. Кадильный дым наполнял ее все гуще.

Некоторое время он рассматривал гроб, укрытые плотной материей табуреты, на которых тот стоял. Когда же поднял глаза, то невольно скользнул взглядом по модели. Эрика делала ему знаки. Он пристально посмотрел на нее, стараясь понять, какую мысль девушка хочет ему передать. Затем он, наконец, понял…

233

Обернувшись, Вадик увидел Василису. Она только что вошла в комнату, не замечала Слепяна, который стоял к ней спиной. Вид у модели – озабоченный. Девушка даже не взглянула на гроб, пожилого священника с дьячком, творивших молитву. Вадик понял: она здесь не впервые. На этом скорбном собрании выглядела не как гостья. Скорее, как та, которой принадлежит эта комната. Модель внимательно посмотрела на что-то, находившееся в углу. То ли бюро, то ли скамья с лежавшими на ней вещами, – из-за спин людей Вадиму не было видно. Потом к ней подошел незнакомый Слепяну человек… Наклонившись к ее уху, он стал говорить с крайне серьезным, горестным видом. Модель слушала, не произнося ни слова. Одновременно эти двое – человек по-прежнему шептал – медленно двинулись в дальний от Вадика угол комнаты.

Слепян сделал несколько шагов. Чутье подсказывало ему: Василиса не задержится у гроба, важно не упустить момент – не дать исчезнуть из виду.

Медленно ступая, девушка и незнакомец преодолели расстояние до угла. Рядом с ним Вадик различил едва заметные в полумраке очертания двери. Еще одной, не той, в которую вошел сам Слепян.

Вдруг человек развернулся и, проталкиваясь через толпу, пошел прочь.

Коротким встревоженным взглядом Василиса окинула комнату. Слепян остался ею не замечен. Все то же звериное чувство заставило его вовремя отодвинуться в темноту, за здорового дядьку, который скорее походил на ломового извозчика, чем на человека из приличного общества. Модель вышла… Дверь, распахнувшаяся на краткий миг, закрылась.

Вадик судорожно протискивался сквозь толпу. В противоположном направлении прокладывал дорогу знакомый Василисы. Слепяну показалось: тот с удивлением посмотрел на него. Наконец Вадик был у двери, за которой исчезла модель.

Дернув за ручку, глянул по сторонам. На пороге комнаты у противоположной стены появился Барон. Слепян отвернулся и шагнул в дверь. Последнее, что успел заметить, – Барон торопливо двигался между людьми, пришедшими на панихиду…

234

Дом был огромен. С длинными коридорами и квартирами, имеющими множество комнат, соединенных одна с другой. По видимому, каждый угол в них сдавался жильцам очень небогатого достатка: везде на своем пути Слепян встречал приметы нищеты, теснившейся в обстоятельствах до того убогих, что тоска сжимала сердце. Никого не было… Где все эти люди, что спят каждый день на топчанах, установленных в проходе и накрытых вместо одеяла старой, изодранной в лохмотья чиновничьей шинелью? Куда исчезли младенцы, которым принадлежат колыбельки, грубо сколоченные из некрашеного дерева и до того старые, что кажется, весь род человеческий от самого Адама успел полежать в них?..