Читать книгу "Шаги Командора - Алексей Волков"

Дожидаться таяния мы не стали. Часть эскадры с осени находилась у Азова, а здесь были так, даже не основные силы, а ее тылы. Однако сам факт подобной зимовки лучше любых слов убеждал Петра в минусах подобного базирования морских сил. Если государя вообще надо было убеждать. С его фанатическим отношением к морю он сам старался убедить кого угодно в необходимости ближних и дальних вояжей по волнам.

Впрочем, Азовское море в северной части тоже встретило нас льдом. Но уже начинающим подтаивать. Так что к Крыму пришлось ехать сушей, к немалому огорчению самодержца. Однако ждать было бы еще тяжелее. Основной армии надлежало переждать неизбежную распутицу и выступать в поход на супостата, и Петр твердо желал поспеть и туда. Да и мое присутствие на основном театре боевых действий тоже не являлось бы лишним в силу звания и должности. Однако полуостров был лишь недавно завоеван, и его тоже необходимо было отстоять, доказав, чей он с недавних пор. Мы же не в гости пришли, отныне здесь мы теперь хозяева. В общем, как всегда – надо быть одновременно в самых разных местах. Хорошо быть каким-нибудь обычным полковником. Делаешь спокойно порученное дело, а за общее положение разве что душа порою болит.

В степях Причерноморья уже приходилось быть осторожнее всерьез. Но с нами двигался теперь помимо конвоя целый казачий полк, а это в случае встречи с кочевниками – сила. Да и не попалось нам никого по дороге. Вернее, по бездорожью. До сих пор никто так и не удосужился проложить хотя бы некоторое подобие пути. Для конного да в степи нет дорог, одни пресловутые направления.

У Перекопа нас ждали. Разумеется, свои. За зиму татары порядком присмирели. Настоящие буйные все еще странствовали вне своих земель, оставшиеся были порядком сбиты с толку собственными муфтиями, да и присутствие русских гарнизонов не располагало к открытым выступлениям. Нет, случалось гадили по мелочам, нападали на одиночек, только каждый раз получали отпор уже от ближайших частей. Крупные города – ладно, считавшиеся здесь крупными – были нами заняты, а обыкновенные декхане, или как здесь зовут крестьян, особой перемены власти не почувствовали. Если не считать пропажи ушедших в набег. Теперь наш путь лежал прямиком в знакомую по давним делам Кафу. Как военный порт она ничего особого не представляла, тем не менее особого выбора у нас тогда не имелось, и та часть флота, которая осталась в Крыму, пока базировалась здесь. Турки тоже взяли на зиму передышку, в море не объявлялись, и зимовка прошла относительно спокойно.

Надо было видеть радость Петра, когда он ступил на борт флагмана! Корабли были не очень хорошими, все-таки строились они вдали от моря и их приходилось еще сплавлять по реке, но это были корабли. Мы не успевали многое в том году, однако сумели хотя бы подготовиться к этому. В оставшееся до конца навигации время мы перебросили в Керчь рабочий люд, припасы, даже кое-какие материалы. Моряки хорошо поработали в качестве перевозчиков, раз собственно сражений на их долю выпало немного. Но главная задача флота отнюдь не в морских баталиях, а в прикрытии флангов, обеспечении коммуникаций и в прочем, без чего не бывает победы.

Теперь дело осталось за малым. Правда, пришлось целых три дня ждать установления погоды. Как назло, Черное море разродилось штормом, и выходить из порта стало нежелательным. Ладно хоть, не ураганом. В будущем, которое в таком виде здесь не наступит, налетевший ураган утопит в Балаклавской бухте немало кораблей интервентов. А шторм в порту не так и страшен.

Наконец успокоилось. Стоял самый конец марта, и в центральной России только наступала весна с ее таянием снегов. Здесь же уже было довольно тепло, градусов под двадцать. Днем. Фактически лето. Медлить не имело смысла. Эскадра погрузила все необходимое и всех необходимых и устремилась в море. Идти было недалеко. Вдоль берега не заблудишься, только знай меняй потихоньку галсы.

Ахтиарская бухта встретила нас тишиной. Здесь уже давно никто не жил, и оно тоже было к лучшему. Петр вступил на берег с видом победителя, огляделся, а Сорокин уже подробно показывал монарху на месте, где и что будет стоять в самом ближайшем будущем и что появится здесь чуть погодя. Пока же солдаты и матросы вместе с рабочими деловито выгружали припасы, устанавливали палатки, некоторые команды немедленно занялись оборудованием батарей. Как тех, что должны были прикрыть грядущий город с моря, так и тех, которые предназначались для защиты с сухого пути. Все первоочередное было уже намечено, а кое-что и размечено. Оставалось построить. Вечером мы отдыхали да обустраивались пока по-походному, а ранним утром Петр торжественно заложил первый камень и изрек:

– Нарекаю грядущий град сей Севастополем, что по-гречески означает город Славы.

Тысячи глоток дружно рявкнули:

– Виват!

А ведь действительно волнующая минута. Мы же не завоевывать сюда по большому счету пришли, а именно строить. И здесь, на самой оконечности Крыма, и по ту сторону перешейка, где давно лежат бесхозные и богатые земли. Их тоже надо заселять, и даже название для края готово.

Новороссия.

28. Выдвижение

Весна была в самом разгаре. По ночам являлась прохлада, зато днем стояло тепло. Травы вокруг стремительно шли в рост на радость лошадям, однако и людям было радостно видеть пробуждение природы.

– Землица здесь знатная, – временами говорил то один, то другой солдат, прикидывая, как бы хорошо поселиться в местных степях на покое после всех походов да вернуться к привычному крестьянскому труду.

Вновь стать земледельцами большинству было не суждено. Кабанову лишь недавно удалось настоять на уменьшении срока солдатской службы. Первоначально он предполагался пожизненным, теперь был определен в двадцать пять лет. В отличие от дворянской, где тянуть лямку надо было до конца. Или до потери здоровья. Но с дворянами было все ясно. Указ о вольности дворянской породил класс паразитов-бездельников, а этого допускать компания из будущего не желала. Солдатики – дело иное. Разумеется, речь не о каком-то человеколюбии, пусть человеку и желательно иметь какой-то стимул. Просто здоровье неизбежно расшатывается, портится, и прежней отдачи требовать становится невозможным. В том случае если служивому суждено эти двадцать пять лет прожить, уцелев в сражениях и одолев болезни. Времена развитой медицины наступят не скоро. Потому и уйти в отставку – это словно вытянуть счастливый билет. Зато ветеран становился человеком вольным, никакому возврату помещику не подлежал и дальше мог выбирать судьбу сам. Или возвращаться на землю, с новыми обстоятельствами свободных территорий должно было хватить, или идти вольнонаемным на завод, а при нежелании – в какую-нибудь городскую воинскую команду, а то и дядькой в увеличивающиеся численно учебные заведения. Меньше всего было вероятности, что будет выбрано первое и исконное – та самая земля. За двадцать пять лет отвыкнешь от подобной работы и уже не захочешь возвращаться к ней.

Что толку задумываться о будущем отдаленном, когда гораздо важнее будущее ближайшее? И тяжело вышагивали солдатские ноги. Хвала фельдмаршалу – в мирное время приучил армию к долгим постоянным походам. В старые времена войска едва двигались, а теперь идут и идут, равномерно, втянувшись в ритм. Рысит кавалерия. Более крупные лошади тащат за собой орудийные и ракетные упряжки. Позади помимо возов обоза пылят предназначенные на убой гурты скота. Консервов еще нет, разве что солонина в бочках, а солдатушек на войне надо питать крепко. Чтобы щи были мясными. Край здесь почти незаселенный, продуктов взять неоткуда. Приходится все тащить с собой. Военное дело лишь кажется простым. Выбрал поле с эффектной возвышенностью для генерала, да и послал колонны в атаку. На деле война – не столько сражения, сколько бесконечные перемещения, расчеты маршей, всевозможное снабжение и еще куча вроде бы мелочей, только без тех мелочей не бывает победы. Да и то самое удобное поле еще надо найти.