Читать книгу "Как убивали Бандеру - Михаил Любимов"

– Что-то вы сегодня мрачны… – заметил Ашик-Кериб. – Что-нибудь случилось?

– Нет, нет! Просто много дел. Вам опять не удалось встретиться с американским послом? (Сейчас скажет, что нет.)

– Мы договорились, но в день ланча позвонил его секретарь, извинился и сказал, что посла срочно вызвали к премьер-министру. (Так я и знал.)

– Уже не первый раз. (Сукин сын!)

– Я стараюсь, Майкл. Я не виноват, что в Дании мало политических событий. Только вчера я беседовал с итальянским пресс-атташе. Ничего интересного. Вы хотите информации, а тут просто ничего не происходит. (Заливай, заливай, блядь ты эдакая!)

На том и распрощались.

Машина плавно, боясь растрясти бурные чувства Майкла, мчалась с севера на юг, мимо живописного озера Багсверд, мимо унылых строений Люнгбю и особнячков Хеллерупа, с севера на юг – именно с севера на юг и летел тогда Майкл: Вера отдыхала в Коктебеле, а он вышел в пятницу вечером с грозной Лубянки и тут же, захватив лишь атташе-кейс с плавками и полотенцем, вылетел в Симферополь. Непередаваемо нежная крымская ночь, дремуче-черная дорога на Коктебель, преодоленная за дикие деньги на такси, темный заснувший дом отдыха.

Вера жила с подругой на первом этаже, но на призывные стуки страстного Майкла никто не отозвался – не желает открывать? ушла куда-нибудь прогуляться? (конечно, с подругой), а вдруг в комнате… (Он выпустил когти и напряг хвост.)

Ревнивый Майкл поплелся к морю, любуясь ослепительно-белоснежными звездами, разделся донага и блаженно нырнул, стараясь проплыть под водой как можно дольше, он раскрыл глаза, но вокруг была лишь мертвящая мгла, и Майкл вдруг испугался, что утонет и не увидит Веру, судорожно выбрался наверх и побежал к дому. Вера уже была дома, подруга где-то задержалась, и Вера была нежна, как крымская ночь, и всю субботу и часть воскресенья они провели вместе, а к вечеру Майкл улетел в свой лубянский рай.

Майклов «Опель» застонал от воспоминаний: неужели Вера в то время встречалась с этим восточным богатеем? Исключено! Как она вообще могла общаться с этим толстозадым карликом?!

И вдруг нещадно осенило: боже, так его, наверное, взяли с ее помощью, Вера затянула его, Вера заставила работать его, Вера закрутила ему голову, значит, Вера… Неужели агентесса КГБ? Ласточка?

…как будто камертон протинькал…

О ласточках Майкл знал слишком много и даже сам однажды участвовал в подобной операции. Ласточки бывали разные: проститутки, получавшие деньги и доступ в гостиницы, откуда их обычно гнали, бывали и честные гражданки, жаждущие послужить Отчизне, бывали и не совсем честные, озабоченные выездом за границу (запрет КГБ бывал роковым). Если Веру завербовали, то только на загранке, дом моделей постоянно делегировал туда своих красавиц…

Интересно, а как брали этого мерзкого азиата? На фотографиях и грубом шантаже? Или появлялся брат (отец, друг, муж – ненужное зачеркнуть), жаждавший отомстить за честь соблазненной, а потом на помощь приходил командор в ботфортах и погонах, грозил судом или обсуждал будущее грядущего ребенка – в этих делах ребятишки из контрразведки были доками, умели запутать и оглушить, Вера могла разрыдаться и попросить Ашик-Кериба избавить их обоих от угроз и страданий. Но как? Как успокоить отца, брата и друга? Очень простенько и со вкусом: у товарищей есть знакомый, которому очень надо уехать за границу, а у Ашик-Кериба есть доступ к чистым бланкам паспортов его страны. Почему бы не передать бланк паспортины товарищам? Коготок завяз, всей птичке пропасть… Дальше все пойдет как по маслу. Особенно если подсластить пилюлю богатыми подарками, разными там перстнями с бриллиантами и прочей шелухой.

Вот они, черные, татарские глаза с дичинкой, лживые глаза, и смех… нет, она не умела смеяться, она лишь загадочно улыбалась.

Следующую встречу Майкл решительно начал с оперативных проблем, но уже через полчаса говорил о Вере, оказалось, что она вышла замуж за крупного чиновника, часто выступавшего по телевидению, заимела дочку, вхожа в круги кремлевских жен и даже слыла моралисткой среди молодого неопытного поколения. (Ашик-Кериб словно досье на нее вел!)

Майкл спохватился, вспомнил о долге перед Родиной, о великом звании чекиста, о мире во всем мире. Попытался перевести разговор в другое русло: помните, как запустили в космос Гагарина? Как все плакали на улицах и восторженно кричали «ура!»? Вы еще не были знакомы? Помните, каким вкусным мороженым торговали в ЦУМе? Это же рядом с Кузнецким. А соленая соломка с пивом в баре на Пушкинской, рядом с аптекой, жаль, что все снесли! А в какой моде были «Дни Турбиных» в театре им. Станиславского!

Но Вера врывалась, врывалась нагло, перебивая их обоих. Вы летали с Верой на Байкал? В каком месяце? Куда вы поехали после Байкала, Ашик? Плыли с Верой по Енисею?

Майкл помнил ту золотую осень, Вера приехала загоревшая и сообщила, что гостила у больной мамы в деревне, а потом улетела на выставку мод в Ленинград.

Как ты водила за нос честного Майкла, коварная шлюха!

Майкл уже возненавидел Ашик-Кериба, даже резкий запах духов, шедший от азиата, выводил его из себя, агент явно не желал работать, и встречи с ним теряли смысл. Майкл давал себе слово не говорить о Вере, но каждый раз нарушал его, сладко было от соли, разъедающей раны.

Но всему приходит конец, Майклу повелели вернуться на родину. Прощался с Ашик-Керибом в рыбном ресторане с казино. Наступал вечер, и никто еще не играл, лишь долговязый крупье в смокинге зевал и тяжело ходил вокруг зеленого стола.

– Если увидите Веру, передайте ей привет, – попросил Ашик-Кериб.

– Конечно, дорогой мой.

И они расцеловались, как братья и товарищи по оружию.

В Москве Майкл завертелся в делах и новых заботах, а через год случайно узнал, что Ашик-Кериб вернулся на родину, там случилась кровавая революция и его, как слугу режима, повесили.

Смутная жалость пробежала по сердцу Майкла, пробежала – и исчезла.

Агенты влияния и прочая хрень

Свобода и демократия, конечно же, не хряк свинячий, но в нее слишком часто, как в помойную яму, попадают и навозные жуки, и гадюки, и всякая дрянь человеческая. Действо разворачивается на программе «На самом деле» (Первый канал), тема актуальнейшая – ГКЧП. В роли прокурора Вышинского – бывший театральный критик, мастер скандалов и почти свидетель подвигов президента во время штурма немецкой толпой представительства КГБ в Дрездене Андрей Караулов. На скамье ответчиков (nota bene!): член политбюро ЦК КПСС и член ГКЧП Олег Бакланов, начальник форосской охраны Горбачева В. Генералов и Марат Ельцинской революции (а как иначе? Ведь перевернули всю политическую и экономическую систему!), бывший директор ВГТРК Олег Попцов. Величайшая победа телевидения: удалось надеть браслеты, пардон, манжетки полиграфа, на запястья высокопоставленных подсудимых, во всяком случае эти манжетки временами всплывают, вроде бы подтверждая наше предположение. Тон обсуждению из «толпы» задает Александр Проханов, по его собственному признанию, несостоявшийся монах и последний солдат империи, посыл его прост, как кирпич по голове: политика Горбачева – это блестящая спецоперация ЦРУ, направленная на развал великой державы, то есть М. Горбачев и его сподвижник А. Яковлев – агенты влияния. Когда-то Александра Андреевича недруги называли «соловьем генштаба», разумеется, нашего, теперь уже он в роли «соловья американской разведки» – ЦРУ в самых радужных снах и не снились такие восторженные оценки своей работы. Все ответчики возмущены неоткровенностью М. Горбачева и его единомышленников. Как же он позволил себе хитроумничать и лицемерить с уважаемыми членами ГКЧП?! Интересно, а какими еще методами можно было бороться с волчьей сворой? Свалить железобетонную крепость КПСС, подпертую мощным КГБ, представлялось фантастической задачей, честь и хвала Горбачеву, что это удалось! До коликов смешно (а еще больше грустно), когда член ГКЧП и охранник называют своего бывшего вождя Горбачева предателем, интересно, как называл Берия Хрущева перед смертью? Как называл Хрущев Брежнева, который дал ему под зад? Как называл Брежнева уволенный Подгорный? Я уже не говорю о шибко нежных отношениях Иосифа Виссарионовича к товарищам по партии. С волками жить – по-волчьи выть!