Читать книгу "Тяжелые бои на Восточном фронте - Эрвин Бартман"

Глава 29

Сардины, убийство и насилие

Через некоторое время после гибели Юнгханса я получил известие о том, что Розенбух застрелился. Теперь, когда не осталось ни одного опытного офицера, а враги вот-вот могут захватить наш командный пункт, я принял решение уводить свой отряд, собранный из остатков полка Юнгханса. Поскольку стало ясно, что Берлин превратился в смертельную ловушку, мною было решено уходить в леса, к югу от разрушенной столицы. Не имея ни карты, ни компаса, я ориентировался только по солнцу и не думал ни о чем, кроме как о том, чтобы постараться избежать встречи с русскими соединениями, рвавшимися к Берлину.

Мы страдали от голода, но, к счастью, нам повстречался заброшенный крестьянский дом. Когда мы подошли к нему, начался сильнейший ливень, поэтому я оставил у дверей часового по имени Мюхс, а остальным приказал войти внутрь. Пока мои подчиненные рассаживались вокруг большого стола, стоявшего в зале, я спустился в подвал, чтобы посмотреть, нет ли там чего-нибудь съестного. И мне улыбнулась удача! В подвале я обнаружил целую упаковку банок с консервированными сардинами. Мысленно поблагодарив хозяина за то, что тот предусмотрительно создал запас провизии, я принес коробку в зал и водрузил на стол.

– Сардины! – воскликнул один из рекрутов, когда мы открыли первую банку. – Я так люблю сардины!

Я съел свою порцию и снова направился в подвал в надежде найти еще какую-нибудь еду. Однако на этот раз пришлось возвращаться с пустыми руками. Я поднялся по лестнице в зал и тут с изумлением обнаружил, что за столом, где несколько минут назад сидели мои люди, теперь сидит русский солдат и поедает остатки сардин. Это был его последний завтрак. Увидев меня, он потянулся к оружию, лежавшему рядом на столе, но я вскинул автомат и дал очередь. Русский рухнул на пол. Нельзя было терять ни минуты. Я бросился к входу и застыл как вкопанный. Во дворе перед домом стоял русский танк с работающим двигателем. К счастью, именно поэтому русские танкисты не услышали моей очереди, когда я убил их товарища. Что теперь делать? И где часовой, которого я оставил у входа? Я побежал в дом, чтобы поискать выход, и у черного хода в дальней комнате обнаружил своих бойцов. В этом помещении имелись только два окошка, выходившие в сад, однако они имели такие маленькие размеры, что взрослый человек в них не мог пролезть. Я подергал ручку двери. Она оказалась заперта на замок, настолько прочный, что попытка выбить его могла бы привлечь внимание вражеских танкистов. Я бросился в соседнюю комнату, кладовую, в которой совсем не было окон, а мои солдаты, словно стадо испуганных овец, последовали за мной. На нашу удачу, здесь также имелась дверь, но висячий замок был совсем слабеньким, и нам хватило одного удара прикладом, чтобы сбить его. Эта дверь тоже вела в сад, огороженный высокой каменной стеной. Я распахнул дверь, ожидая, что мои подчиненные тут же бросятся бежать, но те лишь переминались с ноги на ногу, опасаясь выйти наружу.

– Мы не сможем перебраться через стену, – жалобно сказал один из них.

Каменная ограда действительно была высокой, но в этой ситуации ни в коем случае нельзя было терять присутствия духа.

– Вас же учили преодолевать препятствия, – напомнил я своим подопечным.

Но мои бойцы лишь переглядывались, и на их лицах явственно читалось отчаяние. Тогда, желая прекратить панику, я приказал двум солдатам стать у стены и скрестить руки. Третий подошел к ним, взобрался на их скрещенные руки, а затем на ограду и спрыгнул вниз. Все прошло замечательно. Последние два молодых бойца подождали меня наверху и за руки втянули на стену. Когда мы собрались все вместе по ту сторону ограды, бойцы посмотрели на меня, ожидая дальнейших указаний.

– Ну, что встали? – рявкнул я. – Бегом в лес!

Они помчались к опушке леса, как олени, за которыми гонится стая гончих. Уже возле самой кромки зарослей я оглянулся и только тут заметил, что неподалеку от того места, где мы перелезали через ограду, есть пролом, образовавшийся, видимо, от разрыва снаряда. Подобная невнимательность была серьезной ошибкой, которая могла бы нам дорого обойтись, но, к счастью, ангел-хранитель по-прежнему оберегал меня и моих людей. На опушке нас поджидал часовой, которого я оставлял на входе в дом.

– Черт побери, Мюхс! – напустился на него я. – Что за игрушки? Мы же все могли погибнуть!

Он начал оправдываться:

– Я только отошел по нужде, а когда вернулся, там уже были русские.

Мы шли по лесу быстрым шагом несколько часов и неожиданно встретили 50-летнего мужчину с повязкой «фольксштурма» на рукаве. А потом Мюхс снова пропал. Еще через некоторое время мой маленький отряд выбрался на поляну, на которой стоял большой каменный дом лесника. Над распахнутыми воротами висела вывеска: «Forsthaus Hammer». В этот момент на землю упали солнечные лучи, которым каким-то чудом удалось пробиться сквозь густые облака, и в них весело заплясали три яркие бабочки. По-прежнему укрываясь за деревьями, я изучил подступы к дому, чтобы убедиться в отсутствии русских, а затем в сопровождении трех своих бойцов направился обследовать дом, приказав остальным прикрывать нас в случае чего.

Дверь в дом была немного приоткрыта, и от этого казалось, будто там кто-то есть. В одной из комнат работало радио. Я постучал, но мне никто не ответил, и я, взяв автомат на изготовку, переступил порог. Внутри весь пол был завален книгами из разбитого книжного шкафа и фотографиями из семейных альбомов, немыми свидетелями мирных, счастливых времен.

Снаружи меня позвали:

– Унтершарфюрер! Идите сюда скорее.

Возле стены у дома лежало распростертое тело босого мужчины.

– У нас нет времени. Русские где-то поблизости. Быстро осмотрите дом, поищите еду, и убираемся отсюда.

К сожалению, ничего в доме мы не нашли, а на выходе вновь появился Мюхс. Юнец сидел у ограды и жаловался, что поранил ногу. Я мельком осмотрел его ногу, но не заметил никаких повреждений. Оказавшись в глубоком тылу у русских, я не испытывал ни малейшего желания возиться с предполагаемой раной новобранца, поэтому я приказал ему оставаться здесь и выбираться самостоятельно.

Мы долго пробирались по лесу, стремительно перебегали открытые участки и на одной из проселочных дорог наткнулись на брошенный санитарный автомобиль. Словно стая голодных ворон, мы переворошили весь грузовик в надежде найти что-нибудь съедобное, однако все, что удалось раздобыть, – это несколько бутылок какой-то жидкости, по запаху напоминавшей спирт. Я плеснул немного прозрачной жидкости в кружку, долил туда воды и передал по кругу молодому бойцу. Тот с опаской пригубил. В конце концов спиртное несколько взбодрило нас, мы почувствовали себя получше, хотя это был всего лишь медицинский спирт, предназначенный для обеззараживания ран.

Внезапно раздался звук треснувшей ветки, и мы бросились в канаву, рядом с санитарной машиной. Из кустов на краю поля появились две женщины. Одна была средних лет с платком на голове, а другая, помоложе, видимо, приходилась ей дочерью. Увидев нас, они отчаянно замахали руками.