Читать книгу "Музыка лунного света - Нина Георге"

44

Марианна отталкивала руки, которые хотели удержать ее в гостинице, на молу, по пути к машине: руки Янна, руки Лотара, руки монахинь. Руки пришедших на праздник, которые хотели поблагодарить Марианну и удивлялись, почему ее волчьи глаза потухли, почему она никому не отвечает и торопится куда-то в ночь.

Во время недолгой поездки Колетт попыталась возразить против ее решения: разве не следовало согласиться с волей Сидони, как и с любым последним желанием?

Не глядя на Колетт, Марианна выпалила:

— У меня на глазах умерли четыреста тридцать восемь человек. Ни один из них не хотел уходить в одиночестве.

Сидони приятельницы застали в мастерской. В руке у нее был судорожно зажат камешек, который она подобрала на Мальте, у стен храмов, что древнее египетских пирамид. Она дышала с заметным трудом, но не закрывала глаза и, насколько могла, не отводила взгляда от Колетт. Она пыталась запомнить ее глаза, ее рот. Ее душу.

— Спасибо, — прошептала Сидони. — Спасибо, что меня не послушала.

Сидони хотела, чтобы лицо этой женщины стало последним, что она увидит перед смертью. Она всегда об этом мечтала. Всегда, с тех пор как впервые увидела галеристку. И Колетт вернулась к ней, когда Сидони ее отпустила.

— Вся жизнь — это ведь, в сущности, смерть, с первого вздоха мы движемся в этом направлении, только и делаем, что постепенно умираем, — произнесла Сидони голосом, словно доносящимся издалека.

Теперь Марианна взяла Сидони за руку. Ее не пугали потоки холода, хлынувшие в ее руки, затылок и даже в сердце. Она их узнала.

Это была ледяная река смерти, замораживающая все текучее и живое и убивающая тепло человеческой души. Уничтожающая «я».

Веки Сидони задрожали, она выпрямилась.

— Камни, — слабым голосом прошептала она, обращаясь к Колетт, — они поют.

Колетт не выдержала и в отчаянии расплакалась. Она попыталась взять Сидони за руку, но та снова вырвала свою и сжала в ладони камешек.

И потому Колетт сцепила пальцы над пальцами подруги, камешек оказался где-то под покровом их ладоней, а Марианна взяла Колетт за свободную руку, и так три женщины, держась за руки, вместе прошли часть пути до той черты, откуда Сидони предстояло идти одной, как и всякому до и после нее.

Они прислушивались к частому дыханию Сидони.

А потом, словно уже заглянув в туманы иного мира, она удивленно прошептала имя покойного мужа: «Эрве?» Она улыбнулась. Блаженно, словно на миг ей открылась вечность и то, что она узрела, исцелило ее от всякого страха.

Ледяное покалывание, которое Марианна ощущала своей ладонью там, где прикасалась к Сидони, исчезло с той же внезапностью, с какой обрушивается в море утес. Камешек со стуком упал на пол.

Сидони ушла.

Было уже около пяти утра, когда Марианна оставила Колетт и бренное тело Сидони и пешком отправилась обратно в Кердрюк. Она мерзла в своем синем безрукавном вечернем платье; в ладони она сжимала камешек Сидони.

Марианна, с трудом передвигая ноги, брела по направлению к черному горизонту. На небе сверкали молнии, но, как ни странно, раскатов грома после них не слышалось. Только отдаленный рокот доносился из ночных туч. Землю охватил призрачный покой, безмолвные зарницы освещали притихшие луга, серые улицы и дома. В этой полутьме нигде не было видно ни огонька. Лишь над гаванью Кердрюка разливалось красное сияние.

«Нельзя сказать любви: приди и останься навсегда.

Можно лишь порадоваться ей, когда она приходит, как лету, как осени, а когда отпущенное ей время истечет, она уходит».

Зарницы, сверкая, теснились на небе.

Небо горело.

«Как жизнь. Она приходит, а потом, когда наступает срок, уходит. Как счастье. Всему назначен свой срок, и ничто не длится вечно».

Марианна получила то, что было ей предопределено. И не имела права рассчитывать на большее.

Она попыталась вообразить, в чьих объятиях обретет душевный покой и уют, но поняла, что не может решить: в объятиях Лотара? Янна?

Лотар смотрел на нее так, как ей мечталось многие годы. В конце концов, он ведь был ее мужем!

«Янн, Янн, что же мне делать?»

Дойдя до околицы Кердрюка, она заметила, как маленькая тень сорвалась с дерева, спрыгнула на дорогу и посмотрела на нее. Это был «ее» кот. Он ждал ее. Макс, как она его назвала, потерся о ее ноги, но, когда она хотела взять его на руки, вывернулся и отбежал на несколько шагов. Оглянулся, встретился с ней взглядом и засеменил дальше, словно говоря: «Пойдем! Быстрее! А то все пропустим!»

Кот побежал на стоянку, ту самую, с контейнером для бутылок, которая был первым, что Марианна увидела, добравшись до Кердрюка.

Под деревьями она заметила малиновый «рено». На переднем сиденье, откинутом назад, Марианна различила безжизненное тело. Дочь Мариклод — Клодин!

Бледное лицо молодой женщины поблескивало от пота, внизу на платье обозначилось влажное пятно. В руке она сжимала мобильный телефон с погасшим экраном. Марианна схватила ее за руки и почувствовала бешеный пульс в среднем пальце. Сердце у Клодин билось как безумное. У нее начались схватки!

Марианна изо всех сил отодвинула сиденье назад, села между раздвинутых ног Клодин, схватила кота и посадила его рядом с собой на пассажирское сиденье. Она включила мотор, и, взвизгнув шинами, машина рванулась с места.

— Роды, — вдруг простонала Клодин, — начались роды. На две… на две недели раньше. — На нее снова нахлынула волна острой боли. — Вы… вы позвонили? Когда вы положили руку мне на живот… — У Клодин опять вырвался мучительный стон.

— А ну хватит нести чушь! — приказала Марианна.

Непрерывно сигналя, она стремительно съехала по наклонному спуску вниз к гавани, прокатилась по танцплощадке и затормозила прямо у дверей «Ар Мор».

Марианна снова просигналила: три коротких гудка, три долгих и снова три коротких. Понятный во всем мире сигнал SOS.

Из ресторана выбежали трое: Янн, Жанреми и — Лотар, все трое слегка навеселе.

Марианна велела им вынести из автомобиля почти потерявшую сознание от боли Клодин.

— В кухню! На стол! — крикнула она и, повинуясь внезапному импульсу, схватила камешек Сидони. Он был теплый на ощупь, словно сохранил живой жар Сидони. Марианна закрыла глаза, призывая все свои воспоминания о том, как ассистировала бабушке Нане при домашних родах. Что ж, на сей раз ей придется не только помогать. Теперь она должна будет все делать самостоятельно. Она надеялась, что ее руки вспомнят нужные приемы. Потом она открыла багажник и вытащила аптечку.

Когда мужчины положили стонущую Клодин на прохладную стальную столешницу, их лица застыли, превратившись в маски. Жанреми кинулся к телефону и набрал номер скорой помощи.