Читать книгу "Мэрилин Монро. Страсть, рассказанная ею самой - Мэрилин Монро"

Все! Ненавижу и вспоминать не хочу!

На съемках «Неприкаянных», которые погубили Кларка Гейбла и едва не погубили меня, Артур закрутил роман с Ингой Морат, на которой женился тотчас после нашего развода. Вот Вам хороший пример супружеской верности человека, который за полгода до этого жаловался всем подряд, что его супруга изменяет с Ивом Монтаном!

Иногда слава обременительна

Ведь это была идея Миллера – пригласить на роль Клемана в «Займемся любовью» Ива Монтана, при том что Артур прекрасно знал, как мне нравится такой тип мужчин. Ив чем-то напоминает Ди Маджио – сильного, яростного, не всегда сдержанного. В нем много от Джо, но есть то, чего у Ди Маджио не хватает – умения общаться с женщинами (француз все-таки!) и нравиться им. Монтан галантен, этого не отнимешь.

К тому же у нас нашлось много общего. Было забавно, что он совершенно не знал английского, но за время пребывания в Америке вместе с его очаровательной супругой Симоной Синьоре заметно улучшил произношение и выучил многие фразы. Ив страстно желал завоевать Америку, а потому легко согласился сниматься с чертовой Блондинкой в Голливуде. А Симона приехала получать свой «Оскар» за роль в фильме «Путь в высшее общество».

Артур и Симона поступили просто нечестно: сначала они сквозь пальцы смотрели на появившуюся между нами с Ивом симпатию, даже поощряли ее, особенно Артур, а потом уехали в Европу, конечно, по отдельности, но какая разница? Когда Миллера спрашивали, почему он не желает замечать роман своей супруги и Монтана, он только пожимал плечами:

– Наш брак все равно разваливается.

Надо ли говорить, что эти слова тут же донесли до моих ушей? Мой муж считал наш брак оконченным, но я была нужна ему ради постановки его мерзких «Неприкаянных»! Вот Вам супружество!

У нас был роман с Ивом Монтаном, я не отрицаю, трудно играть, если не испытываешь симпатию к тому, в кого по роли обязана быть влюблена. Это Кертис мог считать меня Гитлером и при этом делать вид, что обожает, я такой наглой лжи на экране не выношу. Играть любовь с человеком, которого переносишь с трудом, значит обманывать зрителей. И хотя кино все равно обман, но не такой же!

Ив был последним моим разочарованием в мужчинах. Знаете, Док, почему последним? Потому что я больше не верю ни мужчинам, ни в любовь. Вы можете напомнить роман с Фрэнки Синатрой и с Д.К., но это не любовь, это именно сексуальные романы. А в Ива я была влюблена. Знаете, Хедда написала в своей газетной колонке, что я втрескалась, как школьница! Прочитав, я долго хохотала, потому что она права. Но не влюбиться невозможно. Кьюкор, который был режиссером фильма, то и дело орал на меня, все вокруг злились, а Ив Монтан помогал, поддерживал, подбадривал. Он помогал даже больше Полы, твердил, что у меня все прекрасно получается, что я все могу, а иногда даже устраивал хорошую встряску, если я того заслуживала. Казалось, Ив единственный понял, как именно надо обходиться со мной – терпеливо подбадривая, если я неуверенная в себе птичка, и попросту встряхивая за шиворот, когда превращаюсь в капризную кошку. Конечно, я боготворила партнера. Тем обиднее было разочарование.

Ив Монтан оказался еще худшим предателем, чем Артур Миллер. Мой муж демонстративно удалился, чтобы создать все условия для измены, но это хоть как-то понятно, при разводе меня легче обвинять, а вот Ив крутил роман вовсю, совершенно меня очаровав, а потом просто смылся! Причем сделал это почти тайно!

Если бы он сказал мне прямо в глаза, что не готов бросить свою Симону, что любит ее, а со мной просто спал ради удовольствия, я разбила бы о его голову фужер для шампанского или расцарапала лицо, но не больше. Ни бросаться на него с ножом, ни нанимать убийцу, ни сама прыгать с балкона я бы не стала, а порезы заживают быстро, я знаю, у меня они бывали часто. Я бы просто обозвала его мерзавцем и плюнула вслед. Но Монтан бежал, до последнего часа обманывая меня относительно своих планов и своих чувств. Меня снова предали и вышвырнули из своей жизни.

Что бы я ни делала, какой звездой ни становилась, всегда одно и то же – предательство и одиночество.

И фильм получился отвратительным, и роли хуже некуда, и я получила новую порцию унижений. Разве Голливуд мог пропустить такую возможность посмеяться и показать пальцем на незадачливую дурочку? Блондинка внутри меня вовсю хохотала над влюбившейся и брошенной Нормой Джин. Я не спорю, Симона Синьоре лучше, умнее, у нее нет той скандальной известности, как у меня, зато есть «Оскар», но можно же было сказать мне честно, что наш роман всего лишь приятное времяпровождение, наверняка Ив с самого начала понимал, что вернется к Симоне.

Я была даже рада, что фильм с треском провалился в прокате. Но он не мог не провалиться. Я не читала начального сценария, потому не знаю, испортил ли его Артур, но что не улучшил – это точно. Бездарная история, где у моей героини, вынужденной выглядеть почти комически, нет ни одной забористой реплики, все до умопомрачения скучно, не спасали даже песни мои и Ива. Было понятно, что публика попросту свернет челюсти, без конца зевая.

После провала и «Неприкаянных» я поняла, что Артуру нельзя писать ничего веселого и тем более комического, он не способен. Занудный, холодный, как медуза, интеллигент с холодным разумом не может делать комедии, в лучшем случае серьезные пьесы для таких же зануд!

Подспудно, нутром я понимала, что такая же участь ждет и «Неприкаянных», что Миллер снова сделает нечто тягучее и для меня неприемлемое. Он делал вид, что перерабатывает пьесу, чтобы максимально приблизить образ главной героини ко мне. Я уже догадывалась, во что превратит образ ненавистной женушки обиженный муж, но старалась не сдаваться. Хотя тогда впала в такую депрессию, из которой с трудом выбралась. Артур не пришел на помощь даже в самый критический момент. У него был козырь – супружеская неверность, теперь на меня можно наплевать, и никто не осудит. Что Миллер и сделал.

Нет, я не напилась снотворного, не стала резать себе вены, я обратилась к психиатрам и через некоторое время жестоко поплатилась за это.

Док, а почему Вы меня не спрашиваете о моем детстве? Это первое, с чего начинали все психоаналитики и даже Ли Страсберг. Все старались, чтобы я вытащила из детства все плохое, вспомнила все обиды и тем самым развязалась с ними. Это по Фрейду: все наши неприятности и опасения будущего идут из детства.

Мы очень много говорили о моем детстве и с Хохенбергом, и с Крис, и с Страсбергами, и с Гринсоном. Только зачем это все? Одни и те же вопросы о поступке матери, подбросившей меня другим людям, отца, не желавшего признавать свою дочь, тоска по семье и дому… Это якобы нужно для понимания моего места в нынешнее время. Может, это и нужно, только меня куда больше интересует не то, где я нахожусь, а на что годна и что могу сделать, чтобы состояться уважаемым человеком, хорошей актрисой, способной играть не только Мэрилин Монро, но и серьезные драматические роли.