Читать книгу "Женский декамерон - Юлия Вознесенская"

История пятая,

рассказанная стюардессой Альбиной, повествующая о хитроумно запланированной мести, ее исполнителе и раскрывающая некоторые новые и неожиданные черты в характере самой Альбины

Начну я с того места, на котором остановилась в прошлый раз. Значит, следователь Анохин начисто отказал мне начать дело против того садиста, что меня изнасиловал, а соседи побоялись или не захотели идти свидетелями.

Погано мне стало жить. Днем и ночью об одном думаю, обиду свою и беспомощность переживаю. Хотела руки на себя наложить, но жаль стало не столько себя, сколько того, что от этого обидчикам моим будет ни холодно, ни жарко. Да и не узнают они о том, что в ленинградском крематории сожгут за государственный счет и без цветов какую-то никому не нужную и не известную Альбину Надеждину.

От смерти отказалась, а жизни тоже нет. Живу по инерции как-то. И тут вдруг появляется у меня неожиданный и незваный поклонник. Вот уж не вовремя! Парню двадцать шесть лет, работает прорабом на стройке. Познакомились случайно: старинная подружка зазвала меня на день рождения, а он в гостях у нее был и влюбился в меня по самые уши. А я и смотреть на мужиков не могу. Если б он приставать с ходу начал, я бы с ходу его и отшила. А он деликатничает: вечерами ждет у работы, провожает к дому, а у дома вежливо прощается и уходит. Я молчу, и он молчит. Месяц так ходит, другой. Я уже привыкла, что меня после работы ждет эта молчаливая тень, а потом тащится со мной до дому. Иду, о своем думаю, он мне не мешает. Уже и внимания на него не обращаю, как будто он и в самом деле моя тень.

Но однажды тень моя заговорила. Пришел он на свидание с цветами и пригласил в кафе: «Мне очень надо с вами поговорить». А на меня в этот день как раз такая тоска напала, что хоть с кем, хоть куда, хоть в кафе, хоть в воду вниз головой. Я и пошла в кафе. Сидим, едим мороженное, шампанским запиваем. Тут он и говорит: — Выходите за меня замуж, Альбина!

— Вот как? Замуж зовете Альбину? А вы эту Альбину знаете, жизнь Альбинину знаете?

— Расскажите. Я очень хочу узнать вас поближе.

И за руку меня берет, и в глаза мне глядит восторженно.

«Ах так, — думаю. — Ну, сейчас ты у меня услышишь сказочку про невесту!» И рассказала я ему все, от Каюра до садиста. Он слушает молча, не перебивает, только бледнеет по ходу дела и краснеет — смотря по сюжету.

Кончила я рассказывать и спрашиваю:

— Ну, что вы теперь скажете?

А он вдруг ручку мне целует и говорит:

— Страшные вещи вы мне рассказали, Альбина. Но вы не поверите, а я что-то такое о вас предчувствовал. Я знал, что вы женщина с необыкновенной судьбой, с трагической судьбой.

Тут я моему поклоннику в лицо расхохоталась и говорю:

— А вы прогуляйтесь вечерком к Московскому вокзалу, на уголок, где проститутки собираются. Там столько женщин с трудной судьбой по ночам пасется! Есть и такие, что куда мне до них!

А он смотрит на меня, дурачок, и слезы у него на глазах:

— За что вы меня-то обижаете? Я ни одной женщины не обидел.

— Ни одной? Что же вы, ни одну женщину не бросали, ни с одной не спали, девственник, значит?

— Спал. С женой. Я рано женился, нам по восемнадцати было.

— Что ж разошлись? Не сошлись характерами или она вас обижала?

— Нет, и она меня не обижала. Один раз только обидела, полтора года назад — умерла при родах, и ребёнок погиб.

А сам жалко так улыбается и лицо у него и впрямь обиженное стало.

Смотрю я на него во все глаза, девочки мои милые, и не понимаю: что же это за фрукт передо мной? Неужели и вправду на человека напоролась? И сама оттаивать стала, сама за руку его беру, хочу что-то доброе сказать, а слов добрых никаких припомнить не могу, какие можно мужчине сказать. Да и горло мне сдавило, будто мороженое ледяным комком остановилось и не проходит. И только я проглотила этот комок, хотела что-то путное выговорить, как меня ожгло все той же обидой: что же это? Топтали меня, топтали, а теперь я на первые же человеческие слова и клюну, как глупая рыба? Что я про него знаю, про этого Федю — его Федором зовут, — кроме того, что он мне сейчас сказал? Разве же кому из них можно верить? И тут появилась у меня веселая и страшная мысль. Бросила я его руку, в глаза ему уставилась и говорю:

— Ладно, Федя, ладно. Выйду я за вас замуж. Но при одном условии.

Он опять побледнел, видно, почуял неладное, но говорит:

— Я заранее согласен. Говорите условие.

— Вы должны отомстить и тому насильнику, и генералу, его соседу, который самую смачную оплеуху мне дал из всех этих горе-свидетелей.

— Согласен. Сделаю.

А сам еще больше бледнеет, хватает бокал с шампанским и пьет большими глотками, как воду.

— Только месть должна быть такая же серьезная; как и обида. Что вы морду им обоим можете начистить — так это мне неинтересно, на это я кучу других молодцов подбить могу.

Федя посидел, помолчал, а потом говорит:

— Давайте адрес.

Адрес я, конечно, хорошо помнила, сразу его выпалила. Он записал. Потом расплатился с официанткой, встал и говорит:

— Я не буду сегодня вас провожать, Альбина. Хочу сразу отсюда пойти на место и поглядеть, подумать. А к вам приду, когда все будет сделано. Позвоню и приду.

— Договорились!

Вышли мы из кафе и разошлись в разные стороны. Жутко у меня на душе было, девочки. Жутко и пусто. А вот обида моя наболевшая куда-то провалилась, будто и не лежала на сердце тяжелой железякой.

Проходит неделя, другая, звонка нет как нет. Я уже стала подумывать, что «мститель» мой сам струхнул и смылся. Но сердце мое чует, что нет, что ищет он и, может, нашел уже, как за меня отплатить.

И вот однажды вечером и вправду звонит телефон. Я иду на звонок, а сама уже знаю — он это, Федя! Снимаю трубку.

— Это Федор. Все уже сделано. Могу я приехать, чтобы рассказать?

Я еле просипела: «Жду» — так мне страшно вдруг стало. Пока ждала его, с места не могла встать. Он мигом явился, видно звонил из недальнего автомата. Приходит, весь бледный, садится на диван и за голову держится.

— Ну, рассказывайте!

Села я напротив и дрожу вся.

— Знаете, как я отомстил за вас, Альбина? Я следил там за всеми и выяснил, что вечерами ваш обидчик большей частью один: жена его работает в театре осветителем, возвращается около полуночи. А дочь генерала Васильева, Леночка, учится по средам и пятницам на курсах французского языка и возвращается в десять вечера. Догадываетесь?

Я почти что догадалась. Вернее, это мне сейчас думается, что я уже тогда догадалась.

— Ну? Говорите… — шепчу ему.

Я узнал телефоны и Васильева, и садиста Сенько. Осталось сторожить возле дома и звонить, чтобы поймать такой вечер, когда эта сволочь Сенько будет один, генерал будет дома, а Леночка уйдет на свои курсы. Сегодня было именно так. Выяснив, что они оба дома, я пошел в их парадное, вывернул лампочки на всех этажах, а потом сел на подоконник этажом выше и стал ждать. Когда я увидел, что Леночка вошла во двор и приближается к парадной, я спустился к дверям Сенько и приготовился. Когда внизу хлопнула входная дверь, я нажал звонок. Здесь было нужно только одно: чтобы Сенько открыл не слишком рано и не слишком поздно. Он открыл как раз вовремя: когда Леночка поднялась на площадку и, не заметив меня — я прижался к стене и замер, — стала рыться в сумочке, ища ключ. Как только дверь Сенько отворилась, я сзади схватил Леночку за плечи и втолкнул ее в дверь Сенько, прямо на него самого. Она налетела на него, он отступил вглубь квартиры, а я сразу же захлопнул за ними дверь. Некоторое время ничего не было слышно. Когда раздался первый крик Леночки, я повернулся и пошел к вам. Все.