Читать книгу "Черчилль и древняя тайна "Заговора рептилий" - Ольга Грейгъ"

Чтобы оградить подругу нацистского вождя от толпы, прибывшую встречал не только отец лорд Редесдейл, но и вооруженный караул. Тяжелобольная Юнити поселилась на шотландском острове, принадлежащем их семье. Говорят, что, когда Мюнхен подвергался воздушному налету, Гитлер приказал сделать все, чтобы… сохранить дом, где жила его английская возлюбленная. Утверждают также, что Ева Браун ревновала соперницу, называя ее «английской ведьмой».

Женщина осталась в живых и после полутора лет упорного лечения поправилась, но до конца жизни мучилась головными болями. Юнити Митфорд умерла 27 апреля 1948 года.

И все же в этой истории остается одна весомая загадка. Несколько лет назад в прессе появилась информация, что в Британию фюрер отправил не просто временную возлюбленную, не просто симпатизирующую ему молодую женщину, а беременную любовницу. Оттого-то он так пекся о ее здоровье и благополучном завершении путешествия. В статье М. Озерова «Сын Гитлера живет в Англии?» читаем:

«Виггинтон – заштатная английская деревушка в графстве Оксфордшир. Особняком стоит ничем не примечательный двухэтажный кирпичный дом под названием Hill View Cottage. Между тем именно в нем, как утверждает британская пресса, в январе 1940 года появился на свет божий… ребенок фюрера».

Британские СМИ нашли свидетельницу Одри Смит, утверждавшую, что в 40-е годы ХХ века она видела в палате родильного дома Юнити Митфорд, которую в те далекие времена многие британцы воспринимали только как любовницу фюрера.

Редактор лондонского еженедельника «Нью стейтсмен» Мартин Брайт на страницах своего издания повествует, что некая Вэл Ханн тоже сообщила редакции, что ее тетя-акушерка в том же далеком 1940 году принимала в Виггинтоне роды у Юнити Митфорд. Таким образом, факт рождения ребенка подтверждается свидетельскими показаниями и предполагает, что его отцом мог быть фюрер нацистской Германии.

Как только лорд Митфорд узнал о возвращении дочери из Германии, то сразу же инициировал встречи с самыми высокопоставленными государственными мужами Британии, в том числе с министром обороны и министром внутренних дел. Одним из высокопоставленных деятелей, с кем он встречался, был Уинстон Черчилль. Оказывается, имеется даже соответствующее распоряжение правительства о леди Митфорд: «ничего не предпринимать и не трогать Юнити после ее приезда». Напомним, что леди Митфорд была родственницей британского премьер-министра по его жене Клементине и входила в семейный клан Черчиллей.

Из материалов тогдашнего помощника директора МИ-5 (контрразведка) Гая Лидделла: «2 января 1940 года. Юнити Митфорд поддерживала тесные и, вероятно, интимные контакты с фюрером в течение нескольких лет и была пылким и открытым сторонником нацистского режима».

У британской Валькирии родился мальчик, о дальнейшей судьбе которого нам с вами ничего не известно. Но о судьбе которого хорошо известно и родственникам, и высокопоставленным сотрудникам разведслужб ведущих держав мира. Кстати: мог ли мальчик быть записан как Макс Мосли? Да-да, второй ребенок Дианы Мосли, рожденный в 1940-м, – не исключено… ведь именно тогда его предполагаемая вторая мама была упрятана от любопытных глаз с младенцем в тюрьму, в камеру с VIP-удобствами…

Добавлю, что отдельные исследователи даже факт смерти Юнити в 1948 году ставят под сомнение. И действительно, чтобы снизить интерес к ребенку, могли предусмотрительно «убрать» его мать, поселив в каком-нибудь хорошо закрытом ото всех любопытных месте. Могила Митфорд на кладбище в местечке Свинбрук всеми забыта и заброшена. И когда дотошные журналисты посетили кладбище, местный священник сказал им, что могилу британской аристократки никто никогда не навещает. Но разве в таком известном роду может происходить подобное? Нет, когда уход за родовыми могилами вменяется в обязанность многочисленной прислуги.

* * *

Адольф Гитлер – о Черчилле:

– Если бы мне пришлось выбирать между Криппсом[11] и Черчиллем, то такая слабовольная скотина, как Черчилль, который полдня пьянствует, мне все же во сто раз милее, чем Криппс; ведь такого человека, как Черчилль, который уже в силу своего возраста и неумеренного потребления табака и спиртного вот-вот впадет в маразм, все же следует опасаться меньше, чем Криппса – типичного интеллигента и салонного большевика.

Глава 23. «Мне нечего скрывать от президента Соединенных Штатов!»

Биографы Уинстона Черчилля пафосно утверждают: «Как никто другой на Западе, он видел надвигающуюся угрозу новой войны. В то время как консервативное правительство Чемберлена проводило политику умиротворения нацизма, Черчилль единственный в Англии призывал к борьбе с гитлеризмом»; «Англия передала ему бразды правления и наделила его почти диктаторскими полномочиями. Черчилль – не только премьер, но и министр обороны и верховный главнокомандующий. Взоры всего мира устремлены на него»; «Теперь Черчилль оказался в одной лодке со Сталиным, другим «чудовищем», с которым он боролся долгие годы. В 1941 году они противостояли общему врагу, и Черчилль протянул Сталину руку. Это был альянс без любви с обеих сторон».

Франсуа Бедарида пишет: «Напав на Польшу, Гитлер проигнорировал последнее предупреждение Лондона; третьего сентября 1939 года Великобритания объявила войну Германии. В этот день судьба Черчилля вновь круто изменилась. Вся страна обратила к нему взоры, видя в нем избавителя от надвигающейся угрозы.

Чемберлен вернул Черчилля в правительство и поручил ему старый пост Первого лорда Адмиралтейства. «Уинстон вернулся!» – гласили радиограммы, разлетевшиеся по всем кораблям английского флота. 65-летний Черчилль засучил рукава: война его окрыляла, и на этот раз он снова захотел взять в свои руки бразды правления. 10 мая 1940 года, когда вермахт начал наступление на Францию, Чемберлен, убедившись в собственном бессилии, передал пост премьера Уинстону Черчиллю.

«Когда я в эту ночь около трех утра лег спать, то почувствовал сильнейшее облегчение, – писал он. – Мне было не по себе, будто бы сама судьба указала дорогу, будто бы вся моя предыдущая жизнь была только подготовкой к этому мигу… Все мои опасения нашли подтверждение в такой ужасной форме, что никто не осмеливался мне перечить». Он проснулся совсем другим человеком – символом сопротивления свободного мира и государственным мужем, подчинившим своей воле страну».

Через три дня Черчилль в парламенте произнес, пожалуй, самую известную в своей жизни речь. Она была краткой, но впечатляющей:

«Я хочу сказать парламенту то, что я уже сказал членам правительства: я не могу ничего предложить, кроме крови, тягот, слез и пота. Вы можете спросить: в чем заключается наша политика? Я отвечу: наша политика – вести войну всей мощью и всеми силами, которые может дать нам Господь; вести войну против чудовищной тирании, равной которой нет в мрачном списке преступлений человечества. Вы спрашиваете: какова наша цель? Я на это могу ответить одним словом: победа – победа любой ценой, какой бы длинной и тягостной ни оказалась дорога к ней. Поскольку без победы жизнь прекратится…».