Читать книгу "Боевая рыбка. Воспоминания американского подводника - Джордж Грайдер"

Мы отходили с базы с горечью в душе у каждого, от командира до каютного юнги. Не было головных уборов, брошенных в воду, и не развевалось никаких повешенных на перископах транспарантов.

Целый день и полночи мы шли курсом на Гуам. Затем приняли шифрограмму, адресованную офицеру, командующему тактическим подразделением. На «Флэшер» была очень сильная группа шифровальщиков, и они расшифровали послание раньше командующего. Они мгновенно ворвались через люк наверх, чтобы сообщить мне новость:

– Капитан! Нам приказано вернуться назад в Пёрл!

Я бросил взгляд на послание, развернул «Флэшер» и дал команду идти на полной скорости:

– Полный вперед на Пёрл!

С другой подлодки командующий группой заметил, что мы вышли из боевого построения, и дал мне мигающий световой сигнал.

– Куда вы направляетесь? – спрашивал он.

– Узнаете через минуту, – просигналил я в ответ.

На этот раз мы задали тон в возвращении всей группы в Пёрл.

Мы были в Пёрле всего несколько дней, прежде чем пришли распоряжения проследовать в Нью-Лондон, штат Коннектикут. Наконец-то доблестная «Флэшер» возвращалась на базу.

Путь от Пёрл-Харбора в Панаму – одно из самых длинных морских плаваний, которое только можно предпринять, и мы получили удовольствие от каждого его момента. Погода была прекрасной, солнечной, даже океан казался дружелюбным. Мы, конечно, погружались не единожды. Единственным, кто нам повстречался, был кит.

После двух дней у Панамы мы напали на то, что, должно быть, было «райскими кущами», район очень богатый водорослями и изобиловавший всеми видами рыбы. За время своей флотской карьеры я видел множество морских свинок, но ни разу такого количества, как в тот день. Должно быть, их было тысяч десять, прыгающих повсюду в воде. Тут были стаи тунцов повсюду. И вдруг, когда мы направлялись на юго-восток, увидели двух китов, справа по носу, плывших на северо-восток неизменным курсом и с постоянной скоростью, на дистанции примерно в пять миль.

Я немного изменил курс, просто для того, чтобы приблизиться настолько, чтобы посмотреть на них. Мы придерживались курса и скорости, и так же поступали они. Наконец, когда мы отклонились в сторону примерно на полмили, я повернулся к вахтенному офицеру.

– Ну, – сказал я, – может быть, нам следует притормозить. Они уже на подходящем расстоянии.

Мы немного замедлили ход и оставались на месте, ожидая, что они издадут звук или повернут, увидев нас. Но они этого не сделали. Наконец мне пришлось скомандовать:

– Срочно полный назад, – и даже при этом мы ударили одного из них носом лодки.

После этого оба ушли под воду. Это был легкий удар, и я не думаю, что мы ранили кита. Мы решили, что оба они дремали, пока не произошло столкновение. Но в дреме или нет, они делали около десяти узлов.

В Панаме нас ожидали новые инструкции. Мы должны были сначала идти в Новый Орлеан. И мы проследовали к Мексиканскому заливу, уверенные в себе, как Господь Бог, чувствуя себя победителями в войне, которым принадлежит Вселенная. Когда мы вошли в устье Миссисипи, нас запросили, нужен ли нам лоцман.

– Что вы, нет, – ответили мы. – Мы сами сможем проплыть по этой реке.

Мы вошли в ее воды ночью, и эта ночь стала настоящим кошмаром. Река была всего на несколько дюймов ниже береговой полосы, мы не видели никаких ориентиров, и никто на борту не знал правил движения по Миссисипи. Каждый раз, когда мимо проходил пароход, мы едва не сталкивались с ним, и один раз нас отделяло всего несколько дюймов от дренажной трубы, которую мы чуть было не разрезали пополам. Наконец после бессонной ночи мы прибыли в Новый Орлеан, где никак не могли найти базовую стоянку. Мы двигались вдоль берега, как автобус с заблудившимися туристами, окликая всех встречных на пирсе, чтобы спросить дорогу, пока, в конце концов, не нашли ее. Некоторое время спустя у одного из офицеров с «Флэшер» было свидание с дочерью речного лоцмана, и когда этот офицер вернулся, то сообщил нам, что наша лодка стала первым на памяти одного поколения кораблем с большой осадкой, который поднялся вверх по реке без лоцмана. Не знаю, верно это или нет, но уверен в одном: я никогда больше не сделаю такой попытки.

«Флэшер» оставалась в Новом Орлеане два или три месяца, совсем без дела, в то время как у Энн и меня были еще одни памятные каникулы, а затем нам было приказано отправиться в Мобил на празднование Дня военно-морского флота. Оттуда мы должны были проследовать в Филадельфию для перевода корабля на консервацию.

Поскольку в Мобиле нам предстояло участвовать в первом после войны праздновании Дня ВМФ, было бы вполне естественно организовать торжества как следует. Новый офицер Хэнк Драмрайт поступил на «Флэшер» в Хантерс-Пойнт и много раз демонстрировал свои недюжинные способности. Я послал его вперед, чтобы организовать все необходимое и сделать наше участие в празднике незабываемым. Хэнк превзошел самого себя. Как оказалось, в Мобил на этот праздник направлялись крейсер, авианосец и две подводные лодки, но наш «первопроходец» обставил их всех. Мы были первыми на параде, банкеты устраивались в нашу честь, а газеты пестрели сообщениями о «Флэшер». Это откровенно приводило в замешательство, особенно когда меня призвали выступить с речью. Возвращаясь мысленно во времена учебы в Военно-морской академии, я припоминал, что как-то говорил речь по такого рода случаю, для той я взял за основу выступление великого флотоводца прошлого. Но, к несчастью, я выбрал адмирала Фаррагута, героя союзных войск залива Мобил.

Мой друг Сэм Ники приехал из Мемфиса, и я пригласил его на борт «Флэшер», чтобы он составил нам компанию в пути до Ки-Уэст. Это было против правил, но я знал, что никто не будет особо тщательно проверять, и к тому же я хотел поквитаться с Сэмом за разного рода розыгрыши, которые он мне устраивал в прошлом. Однажды он отошел к кормовой части мостика на добрых двадцать пять футов от люка, я подождал, пока он повернется спиной, и дал звуковой сигнал к погружению. Но на самом деле он не был подключен. Сэм был первым, кто нырнул вниз в люк.

От Ки-Уэст мы пошли в Филадельфию, где провели несколько месяцев; там были сняты наши батареи и нас постыдным образом отбуксировали в Нью-Лондон, где «Флэшер» была поставлена на прикол. К тому времени с нами остались лишь немногие из членов экипажа и три офицера. Во время краткой церемонии отправки лодки на консервацию мы стояли и смотрели на ее старый корпус, с которым нам довелось пройти через столько испытаний, и у всех на глаза навертывались слезы. Не было сказано ничего знаменательного; мы просто зачитали приказ и спустили флаг нахождения в строю, а мне вручили ручку и набор карандашей; но это был один из незабываемых моментов в моей жизни. Я только сдавленно пробормотал «спасибо».

Я был откомандирован обратно в Ки-Уэст, принять командование над военным кораблем США «Кубера», субмариной нового типа. Я снова вернулся в мирное время на службе в военно-морском флоте. А теперь нам нужен был дом побольше, чем прежний, потому что кроме Энн и Билли у нас теперь была Гейл. С самого начала войны Энн развернула длительную кампанию по поиску ребенка, для которого мы могли стать приемными родителями. В то время было очень трудно для тех, кто был на военной службе, усыновить ребенка, но упорство Энн было наконец вознаграждено, и, когда мы были в Филадельфии, прибыла наша прекрасная трехлетняя дочка. Это была огромная радость, и, более того, Энн проторила дорогу для других супружеских пар, где мужья служили в подводном флоте. В последующие годы двадцать пять или тридцать подводников усыновили или удочерили детей через то же агентство, благодаря которому у нас появилась Гейл.