Читать книгу "Четыре танкиста. От Днепра до Атлантики - Валерий Большаков"

Выкатившись на набережную, танки 2-го батальона открыли огонь по барже, с которой задирали дула 88-миллиметровые зенитки. Пара снарядов взорвалась в реке, вздымая фонтаны мутной воды, а еще три или четыре попали куда надо, проламывая палубу.

Один из осколочных вошел в борт пыхтевшему буксиру, и тот сразу, на счет «три», пошел ко дну. Трос, тянувшийся за ним, стал для баржи якорной цепью – огромная плоскодонка плавно развернулась по течению, уже заметно кренясь и погружаясь носом. Видать, судьба ей лечь в ил рядом с буксиром.

А у противоположного берега из воды выглядывал хвост «Скайтрейна» – возможно, жертвы той самой «зенитной баржи».

– Борзых! Работаешь радистом.

– Есть, тащ командир!

– Батальону Лехмана продолжать движение. Полянскому выдвигаться в центр!

– Понял!

Арнем кончился неожиданно – вот шла улица и сразу парк. А за ним – пески. А за песками – лес, причем хвойный. Красота.

На фоне всей этой красоты и лепоты двигалась колонна грузовиков. Разномастные, они тащили на прицепе пару пушек, а кузова были набиты каким-то барахлом.

– Ваня, вызови Заскалько!

– На связи!

– Пашка! Ты уже за городом или где?

– За городом, тащ командир!

– Колонну видишь?

– Колонну? А, вижу! Показалась!

– Долбани по передней машине!

– Есть долбануть!

Даже осколочно-фугасный снаряд в 130 миллиметров – это аргумент убийственный. Грузовик, катившийся в голове колонны, взлетел в воздух и перевернулся, пылая и разваливаясь. Следующая за ним машина затормозила не вовремя, и горящий остов рухнул прямо на нее.

– Осколочным!

– Есть осколочным! Готово!

– Огонь!

«Т-43» ехал и стрелял, укладывая снаряды в колонну, как яйца в корзинку. Тут и взвод Данилина отметился, так что была колонна – и не стало, лишь череда пожаров выстроилась вдоль дороги.

– Вперед! На Утрехт!

* * *

Весь день танки шли на запад, не встречая ровно никакого сопротивления. Лишь однажды 64-я танковая бригада наткнулась на батарею противотанковых орудий и спешно оборудованные блиндажи. Но боя не получилось – вызванные бомбардировщики «Ту-2» раскатали защитников «Крепости Голландия» под ноль.

А в Утрехте танкистов встретили торжественным маршем – 167-я фольксгренадерская дивизия, сократившаяся по численности до полка, вышла навстречу строем.

Генерал-лейтенант Ганс Хютнер, командующий дивизией, отдал честь Репнину и объявил, что 167-я сдается в полном составе.

Пример Хютнера стал настоящим поветрием – вскоре вся 7-я армия, за исключением особо упертых, пошла в плен, четко печатая шаг. Башкирев, назначенный комендантом Утрехта, не знал, куда этих пленных девать. А кормить чем?

Черняховский велел гнать всех их на родину, строем. Германия сильно задолжала Советскому Союзу. Вот, пускай теперь отрабатывают долги!

27 октября 1-й Украинский фронт вышел на линию Гаага – Амстердам, и Репнин не утерпел, выбрался к морю.

Осенью Северное море было бурливым, цвета пыльного бутылочного стекла. Волны завивались барашками, ветер посвистывал, трепал пучки засохшей травы на сыпучих дюнах.

«Ну вот, – подумал Геша, – вот тебе и Атлантика…»

Вдали проходил серый приземистый корабль, поспешая со стороны Ла-Манша на север. Он виднелся нечетко, но разобрать, что посудина военная, было легко – четыре орудийные башни говорили сами за себя.

Репнин сидел на броне, свесив ноги, и отдыхал, лениво посматривая на волны, с шумом набегавшие на песок и с шуршанием отползавшие.

Неожиданно резкий удар донесся с моря. Геша приподнял голову и увидел, как серый корабль далеко от берега опоясался мгновенными вспышками. И снова ударило.

– Да они там стреляют! – завопил Борзых. Радист, несмотря на погоду, разулся и шлепал по пенистой водичке босиком.

У Репнина во рту пересохло.

– Ложись!

Снаряды прошелестели выше. Перелет! За дюнами загрохотали взрывы, поднимая тонны песка, разнося по кирпичику какие-то старые склады.

– Ванька! Всех на берег! Срочно! Особенно Полянского!

Последние слова Репнин прокричал в спину Борзых – тот как был, так и запрыгнул на броню, нырнул в танк.

А корабль снова заблистал вспышками, опять накатил грохот. Теперь случился недолет – метрах в двухстах от берега вспухли пенные смерчи.

С грохотом и ревом на берег стали выезжать тяжелые «ИС-3», они становились в линейку, и Репнин махнул рукой:

– Бронебойными! Огонь!

Десятки танковых орудий загрохотали, посылая 130-миллиметровые подарки серому кораблю. Пробить корпус таким калибром невозможно в принципе, но наделать бед на палубе – почему бы нет?

А тут и Федотов отличился, тоже послал подарочек.

– Это «Принц Ойген»! – крикнул Борзых, появляясь над люком. – Тяжелый крейсер! Немецкий!

А Геша стоял, сжимая кулаки, и ругал себя за мальчишество. На кой черт он вызвал танки? Смешно же спорить с главным калибром тяжелого крейсера! 203 миллиметра – это такой «чемоданчик», что любой танк вскроет, как банку консервную!

Сейчас как шарахнет…

Однако орудия «Принца Ойгена» молчали. Не сразу, но Репнин догадался о причине – с востока наплывал гул авиадвигателей. Шли бомбардировщики «Ту-2».

Пронесясь над береговой линией, они не выстраивались звеньями – некогда было, а сразу шли в атаку.

Каждый из «туполевых» нес по три бомбы, каждая весом в тонну – эти округлые дуры были хорошо видны с берега.

Первые бомбы упали не слишком хорошо – лишь одна угодила по носовой палубе, а две другие взорвались у борта.

Впрочем, именно они нанесли вред кораблю – тот аж накренился. Взрыв двухтоннок сильно вдавил бронеплиты, разошлись швы, на борт стала поступать вода.

Второй «Ту-2» сбросил бомбы точнее – две взорвались на палубе, сорвав и скрутив стальные трапы, а вот третья почти угодила в носовую часть палубы, но «Принц Ойген» как раз накренился, и бомба скользнула по обшивке в море, где и рванула – грандиозные массы воды поднялись по обе стороны корабля, она обрушилась на палубу, волны крутились вокруг надстроек и стекали в шпигаты.

Тонка сработала, как подводная мина – прорвала шов между стальных плит.

Еще одна бомба упала за надстройкой, уничтожив трубу, следующая пробила носовую палубу в носу, красиво рванула, но броневую палубу, пролегавшую ниже, не повредила.

И снова успех достался тонке, взорвавшейся в воде – бомба, сработавшая за кормой тяжелого крейсера, оторвала ему один из гребных винтов. Скорость «Принца Ойгена» сразу упала.