Читать книгу "Викинг туманного берега - Валерий Большаков"

– Щас! Куда прешь, зараза?

– Получи!

– Готов?

– Готов!

– Врежь ему от меня!

– Один…

– Сдохни!

– Один, я иду к тебе…

– Вот мразь! Чуть руку мне не оттяпал!

– Берегись!

– Да что он ко мне пристал!

– Роскви, сюда!

– Я здесь!

– Удерживай этого.

– Есть!

Хродгейр, мимоходом подрубив бок одуревшему хускарлу, сошелся в поединке, которого так долго ждал, – его противником стал сам Эйнар Пешеход, здоровенный детина, выделявшийся ростом и шириной плеч даже среди норегов, ребят огромных.

Шлем на ярле был обычным, а вот доспех выделялся продвинутостью – обычный кожаный панцирь был обшит спереди толстыми стальными пластинами, квадратными и прямоугольными, складывавшимися в латную «мозаику», защищавшую грудь и живот. Металлические бляхи были наклепаны на плечи, свисая еще неведомыми в этом времени эполетами, на локти, прикрывали спину этаким паркетом. А на ноги Эйнар натянул ноговицы – тяжелые кольчужные чулки, подвязанные к поясу. Вся броня тянула пуда на полтора, но Пешеход, похоже, не слишком замечал тяжесть лат.

Кривой, видя такое дело, усмехнулся презрительно.

– Что ты, как черепаха, забился в панцирь? – спросил он. – Боишься, что я тебя оттуда выковыряю? Правильно боишься…

– Тебе не понять, презренный! – пророкотал Эйнар-ярл.

– Ах, какие слова мы знаем!

Сделав требовательный жест, Хродгейр поймал брошенную ему секиру, не слишком большую, но с топорищем, окованным стальными кольцами – не перерубишь.

Боевой топор – страшное оружие в умелых руках. Секира, она и есть секира, массы у нее побольше, чем у меча. Остановить после замаха трудно и разогнать нелегко. Приходится постоянно держать секиру «на махе», она должна всегда двигаться – так легче ударить самому или отвести выпад противника.

И боевой топор заиграл в руках Кривого, он описывал дуги и сплетал восьмерки, бросая солнечные зайчики начищенным лезвием.

Эйнар ринулся первым, с грубым горловым клекотом обрушивая тяжелый – по росту – полуторный меч. Но Хродгейр только казался медлительным; когда надо, он двигался очень даже живо.

Уйдя из-под удара, Кривой крутанул секиру, задевая бок ярла, где сходились края доспеха, стянутые завязками. Одна из них лопнула, пропуская лезвие секиры. Побежала струйка крови, но это была всего лишь царапина – стальные пластины не позволили нанести глубокую рану.

Эйнар ударил наискосок, но меч жалобно лязгнул, отведенный обухом. Кривой сделал мгновенный выпад, целясь острым концом секиры, и прорезал-таки щель между пластинами на животе. Ярл тотчас же ответил, нанося высокий удар, но Хродгейра спас печенежский шлем с конским хвостом – это было вовсе не украшение, вроде плюмажа, а защита. Конский волос крепок, и меч скользнул по хвосту, подрезав отдельные волосины, но не коснувшись шеи, и ушел за спину Кривому.

А херсир вовсе не дожидался, когда ярл закончит свое упражнение, и совершил, казалось бы, недопустимое – спрыгнул с рума, оказываясь ниже Эйнара, и с короткого замаха ударил снизу вверх – секира вошла Пешеходу под панцирь, разрезая пояс и проникая в утробу.

Пояс лопнул, и увесистые ноговицы свалились, опутывая ярлу ноги. Эйнар качнулся, взмахивая мечом, и обязательно удержал бы равновесие, но Хродгейр был против – сверкнувшая секира ударила Пешехода в необъятную грудь.

Ярл отшагнул, запнулся и полетел за борт. Тяжелое железо мигом утянуло Эйнара на глубину – только белое запрокинутое лицо Пешехода мелькнуло под водой – и разошлась волна.

Впрочем, не все воины ярла заметили гибель предводителя – они продолжали сражаться, просто защищая свои жизни.

Костя метнулся на помощь Валерке, на которого наседал сопевший и сипевший разбитым носом викинг. Бородин не продержался бы и пяти секунд, но рядом с ним работал мечом Хадд, отвлекая на себя часть внимания норманна. А тот, несмотря на солидную комплекцию, бился как кот, совершая множество молниеносных движений, среди которых не было ни одного лишнего.

«Третьим будешь?» – мелькнула у Плюща сакраментальная фразочка. «Буду!»

Он с разбегу нанес сопевшему укол в область печени, но кольчуга выдержала, зато викинг рассердился и отмахнул мечом, стремясь поразить «третьего лишнего». Всего лишь на мгновение приоткрывшись, викинг дал возможность Роскви подсечь себе ногу, да хорошо так, задевая кость. Брызнула кровь, и викинг заорал благим матом, завертелся чертовой мельницей, напоминая Косте медведя, которого достают лайки.

И все же втроем «лайки» доконали «косолапого» – удары Роскви, Хадда и Эваранди напоминали укусы, каждый из которых был не смертелен, хоть и болезнен, но стая почти всегда одолеет одиночку. Истекая кровью, викинг сильно сдал, движения его замедлились, сознание угасало, и вот Костя нанес решающий укол в горло.

Харкая кровью, сопевший мягко повалился на колени, страшно улыбнулся, пуская черные струйки, и рухнул, раскидывая руки.

– Хорош был, бычара, – сказал Бородин, отпыхиваясь.

– Хорош, – согласился Эваранди.

Йодур, проходя мимо, одобрительно хлопнул Костю по плечу и словно разбудил его. Плющ с изумлением огляделся, замечая, что воины «закругляются», прекращая боевые действия, – все, извели вражью силу. Хвитсерк, хромая, ходил по палубе «Морского ястреба» и добивал раненых. Ему помогали Эйрик и Ульф.

Йодур приблизился к Кривому и сказал, хмурясь:

– Мы потеряли Орма, Хальвдана и Акуна.

Хродгейр замедленно кивнул.

– Убитых врагов – в море, – распорядился он, – пускай составят компанию своему ярлу. Груз и трофеи перетащить на кнорры. Погибших уложить на палубу скейда, пусть он станет им погребальной ладьей.

Так и поступили.

* * *

Опустошенный и спокойный, Костя смотрел за корму, где пылал «Морской ястреб». Вот и еще одна страница жизни перелистнута, еще несколько товарищей покинули Срединный мир.

В Вальхалле их ждут погибшие герои, они станут биться и охотиться, а затем пировать. Таково суровое счастье тех, кого уносят на своих крыльях валькирии.

В стороне, за дрожащим муаром жаркого воздуха, показался двухмачтовый корабль с косыми парусами.

– Дромунд[62], что ли? – солидно заметил Роскви.

– Нет, – пригляделся Йодур, – это хеландия, грузовая посудина. Ну, что? Доволен?

Костя слегка вздрогнул – неужто Беловолосый знает о его задании? Фу ты, глупость какая…