Читать книгу "Без тебя - Келли Риммер"

– Вы уверены, что именно поэтому Лайла со мной порвала?

Все зависело от этого… все… Мне понадобится время, чтобы со всем разобраться, все понять и найти ответы, но прежде чем я решу, какие шаги следует предпринять, я должен знать, действительно ли Лайла не хотела, чтобы я наблюдал за развитием ее болезни.

– В такой смерти нет места достоинству. – Пета растерла слезы по щекам. – Джеймс умирал десять лет. Под конец мы оба тысячу раз на дню жалели, что он до сих пор не умер. Мы отправили Лайлу к моим родителям, а сами пытались жить, но нормально жить было просто невозможно, особенно в последние годы. Мы лишь выживали в ожидании передышки. Единственное, что хуже этой болезни, – смерть от нее в полном одиночестве. Подозреваю, моя дочь боится – боится больше, чем умереть от этой болезни, – заставить кого-то другого наблюдать за тем, как она страдает, претерпевая при этом все душевные терзания. Но я не уверена, что вы с ней согласны.

При мысли о том, что Лайла сейчас лежит одна в больничной палате, я порывисто вскочил со своего места.

– Где она?

– Вы должны быть абсолютно уверены в том, что именно этого хотите, Каллум. Обдумайте все хорошенько. Почитайте о болезни. Я не хочу, чтобы вы, сначала попытавшись к ней вернуться, потом сбежали, когда дела примут по-настоящему мрачный оборот.

– Дела и так мрачнее мрачного. – Поскольку прозвучало это резче, чем я собирался, Пета инстинктивно подалась от меня назад. – Я не высыпался с тех пор…

Я перевел дыхание и наконец встретился с Петой взглядом.

– Если я смогу провести с ней еще немного, несколько дней или даже недель, я буду очень за это благодарен. Время рядом с Лайлой компенсирует всю ту душевную боль, которую я испытаю, наблюдая за ее болезнью. Вы бы сюда не приехали, если бы не знали, каков будет мой ответ.

Пета кивнула и допила кофе.

– Тогда пошли.

Глава двадцатая

Лайла

10 марта

Настало время.

Я откладывала это пять долгих лет, хотя никогда не откладываю дела надолго. Нужно сделать это сейчас. Я скольжу… скольжу, и никто не знает правды. Когда я умру, правда умрет вместе со мной. Это будет несправедливо.

В прошлом я уже вела похожий дневник, главным образом для того, чтобы быть уверенной: я не потеряю часть себя. Это значило очень много. Когда у меня появились первые симптомы, я начала делать записи для того, чтобы отслеживать, когда я принимала лекарства. Со временем он превратился в полноценный дневник и теперь отражает мою личность и принятые мной решения. Дневник стал гарантией того, что я все равно смогу, если понадобится, найти саму себя. Я знала, что болезнь будет отбирать у меня память. Я хотела удостовериться, что смогу вспомнить, кем я когда-то была.

Я познакомилась с Харуто, когда в первый раз наведалась в Ньюкасл, в клинику по лечению болезни Хантингтона. Ему назначили сразу же передо мной, но Линн припозднилась. Теперь я знаю, что она почти всегда этим грешит. Он читал журнал «Новый ученый». Время от времени он сотрясался от нервного тика, как и все, сидящие в приемной. Кроме меня. Сидя рядом с ним, я нервничала. При виде каждого дерганого движения окружавших меня пациентов я ощущала, как напряжение в моей груди становится все сильнее. А потом сдавленное «привет» сорвалось с моих губ. Сосед улыбнулся. Кажется, его первыми словами, обращенными ко мне, были: «Вы новенькая?»

Харуто не знал своих биологических родителей. Его бросили еще младенцем. Он сменил несколько семейных детских домов и еще до того, как научился ходить, очутился в семье Дженис и Райана Абелей, которые тотчас же начали строить свою жизнь вокруг него. Приемные родители предоставили ему все те возможности, которых он при других обстоятельствах был бы лишен, однако одно исправить им никак не удалось, а именно – ущербный ген в его ДНК, до поры до времени скрывающий свой разрушительный потенциал.

В отличие от меня, Харуто ничего не знал о болезни Хантингтона, поэтому не страшился неизбежного поворота событий и не готовился к нему. Ему не было еще сорока, когда проявились первые симптомы болезни, в его случае связанные с психиатрией. В то время он находился на вершине карьеры. Выдающийся ученый-эколог, на счету которого было немало славных побед на поприще защиты окружающей среды. Он достиг всего, о чем когда-то мечтал, но медленно погружался в депрессию. Он принялся систематически разрушать отношения со своими друзьями и коллегами. Один случайно оказавшийся полезным психолог предположил, что проблемы кроются в его усыновлении. Ему следует провести анализ собственного ДНК и тем самым хотя бы кое-что узнать о своем происхождении. Харуто заказал по интернету необходимый комплект и провел этот анализ на бытовом уровне, выявив свое генетическое наследие и возможные проблемы, кроющиеся в ДНК.

Анализ подтвердил то, что он уже и так в принципе знал: оба его биологических родителя были японцами. А вот наличие гена, вызывающего болезнь Хантингтона, стало полной неожиданностью. Правила игры переменились буквально за одну ночь. Еще несколько несложных анализов крови, сделанных позже, подтвердили, что он был ходячей бомбой с часовым механизмом, которую уже привели в действие.

Когда я с ним познакомилась, ему исполнилось сорок четыре года. Харуто всеми силами пытался найти способ побороть болезнь. Я была на десять лет его младше. Там, где он чувствовал злость, я испытывала лишь страх. У меня начали подергиваться руки. Внятность моей речи тоже оставляла желать лучшего. Но самым худшим было то, что мой разум словно погряз в болоте. Мыслям приходилось преодолеть вязкую жижу прежде, чем они обретали ясность. Когда я пыталась заглянуть в будущее, то видела ужасающий ураган неопределенности.

Харуто был другим. Он получил степень магистра по экологии, поэтому кое-что знал о генетике и стволовых клетках. Несколько лет он потратил, изучая прорывы в лечении редких генетических заболеваний, и был твердо уверен, что есть способ победить болезнь. Он хотел убедить Линн попробовать что-то экспериментальное. Если не удастся, Харуто собирался обойтись без нее.

Я присосалась к нему, словно паразит. Когда он вернулся после встречи с врачом, я всучила Харуто свою деловую визитку и попросила позвонить мне. Моя встреча с Линн в тот день оказалась полезной, как и все последующие. Харуто позвонил мне вечером. Мы встретились в кафе. Минули недели, затем месяцы, и вышло так, что мы стали жить вместе. Харуто обитал в крошечной квартирке в центральном деловом районе города. Стены там были оклеены страницами с журнальными статьями, листочками с какими-то высказываниями и электронными адресами. Аптечка, висевшая в ванной, была забита лекарствами.

К тому времени Харуто уже успел сделать себе имя. Он уже давно деятельно занимался защитой окружающей среды. Страсть к борьбе он унаследовал от Дженис и Райана. Они совершали безумные поступки, например, приковывали себя цепями к деревьям тропического леса, а их приемный сын был рядом. Их одержимость оставила на нем заметный след. Харуто работал на всемирные экологические организации, участвовал в кампаниях по защите китов, пчел и небольших лесов, в сохранении которых другие не видели особого смысла.