Читать книгу "Третий близнец - Кен Фоллетт"

Процесс фрагментации занимал обычно несколько часов, и ускорять его было нельзя: если ДНК фрагментируется не полностью, тест не получится.

Лиза была в шоке от истории, рассказанной Джинни, но сочувствия проявила меньше, чем та ожидала. Возможно, потому, что всего три дня назад испытала сильнейшее потрясение и неприятности Джинни были просто ничто в сравнении с этим.

– Если тебе придется отказаться от этого проекта, чем тогда займешься? – спросила Лиза.

– Понятия не имею, – ответила Джинни. – Просто не представляю, как можно отказаться от такой работы.

Лизе непонятны амбиции и страсти истинного ученого, вдруг осознала Джинни. Ей, как чисто техническому сотруднику, все равно, над каким проектом работать.

Джинни вернулась к себе в кабинет и позвонила в Белла-Висту. Что бы ни происходило в ее жизни, о матери забывать нельзя.

– Могу я поговорить с миссис Феррами?

Ответ был коротким и категоричным:

– У них обед.

Джинни замялась.

– Хорошо… Тогда, пожалуйста, передайте, что звонила ее дочь Джинни. И что я попробую перезвонить позже.

– Ага.

У Джинни возникло ощущение, что женщина на том конце провода даже не удосужилась записать ее имя, а потому повторила по слогам:

– Звонила Джинни. Ее дочь.

– Ага. Ладно.

– Огромное вам спасибо. И простите за беспокойство.

– Ага.

Джинни повесила трубку. Нет, надо поскорее забирать мать из этого места. А сама она пока что не предприняла для этого ровным счетом ничего, была занята совсем другим.

Она взглянула на часы: начало первого. Подвигала «мышкой», посмотрела на экран, но потом подумала, что раз проект ее закрыт, работать нет смысла. И, сердясь на себя и свою беспомощность, решила, что сегодня можно устроить выходной.

Она выключила компьютер, вышла из кабинета, заперла дверь и вскоре оказалась на улице. Красный «мерседес» был припаркован на своем обычном месте. Она села в машину.

Нет, так не пойдет, надо взбодриться. Дома ее ждет отец. Наверное, надо уделить ему внимание, узнать, на что это похоже – жить с отцом. Они могут поехать к бухте и там погулять. А потом зайти в «Брук бразерс» и купить ему новую спортивную куртку. Денег у нее мало, но скоро она обязательно придумает, как их раздобыть. Да и вообще, какого черта?… Жизнь и без того коротка!

При мысли об этом Джинни сразу полегчало, и она поехала домой.

– Папа, я дома! – крикнула она, взбегая по ступенькам веранды. Но как только вошла в гостиную, сразу поняла: что-то не так. И лишь через секунду заметила, что в комнате нет телевизора. Может, отец перенес его в спальню и смотрит там? Она заглянула в соседнюю комнату – ничего и никого. Вернулась в гостиную.

– О нет!… – пробормотала Джинни. Видеомагнитофон тоже исчез. – Папа! Как ты мог?… – Стереопроигрывателя и компьютера, стоявших на столе, тоже не было. – Нет, – упрямо твердила Джинни, – я просто отказываюсь верить в это! – Бросилась в спальню, выдвинула ящик стола, достала шкатулку для драгоценностей. Подарок Уилла Темпла, серьга с бриллиантом в один карат, исчезла.

Зазвонил телефон, она машинально сняла трубку.

– Это Стив Логан, – послышался из трубки мужской голос. – Как поживаете?

– Сегодня… самый ужасный день в моей жизни, – пробормотала Джинни и разрыдалась.

24

Стив Логан повесил телефонную трубку.

Он уже принял душ, побрился и переоделся, а потом мама до отвала накормила его лазаньей. Он во всех деталях рассказал родителям о случившемся. Они настаивали на том, что надо немедленно обратиться за помощью к квалифицированному адвокату, на что Стив твердил, что, как только будут готовы анализы ДНК, обвинение с него тут же снимут. Наконец сошлись на том, что он пойдет к адвокату завтра утром. На всем пути от Балтимора до Вашингтона он спал на заднем сиденье отцовского «линкольна», и дома спать ему совершенно не хотелось. Чувствовал он себя прекрасно.

И еще ему хотелось позвонить Джинни.

Теперь же, поговорив с ней и узнав, в каком неприятном положении она оказалась, возникло желание немедленно увидеться с ней. Ему хотелось обнять ее крепко-крепко и сказать, что все будет хорошо.

Стив также чувствовал, что между ее проблемами и его существует некая связь. Ведь начались все неприятности с того момента, когда она представила его своему боссу, Беррингтону. И тот почему-то страшно испугался.

Ему хотелось узнать как можно больше о тайне своего происхождения. Но говорить об этом родителям он не стал. Слишком все сложно, запутанно, много неясного. К чему их напрасно волновать? А вот с Джинни поговорить об этом просто необходимо.

Он снова поднял трубку и собрался набрать ее домашний номер, но передумал. Наверняка она скажет, что хочет побыть одна. Люди депрессивного склада обычно предпочитают горевать в одиночестве, а не рыдать у кого-то на плече. Может, ему стоит пойти к Джинни? И с порога заявить: «Эй, привет! Давай попробуем друг друга развеселить».

Он зашел в кухню. Мама соскребала с противня остатки лазаньи проволочной мочалкой. Отец отлучился на час по работе. Стив начал складывать в посудомоечную машину грязные тарелки и чашки.

– Послушай, мам, – начал он, – может, это покажется тебе странным, но…

– Но ты собираешься повидаться с девушкой, да?

Он улыбнулся:

– А откуда ты знаешь?

– Я же твоя мать. И обладаю телепатическими способностями. Как же ее зовут?

– Джинни Феррами. Доктор Феррами.

– Я что, по-твоему, еврейская мать? На меня должен произвести впечатление тот факт, что она докторша?

– Она ученый, а не врач.

– Если уже получила докторскую степень, то, должно быть, намного старше тебя?

– Ей двадцать девять.

– Гм… И как выглядит?

– О, она потрясающе красива! Высокая, очень стройная, замечательно играет в теннис. Длинные черные волосы, карие глаза, а ноздря проколота. И в нее вставлено такое тоненькое серебряное колечко. И еще она, знаешь, очень волевая, прямолинейная, всегда говорит только то, что думает, и в то же время – веселая, любит посмеяться. Я сам пару раз ее здорово рассмешил, и она так хохотала… И еще она такая… – он замялся в поисках нужного слова, – такая, что, когда она входит в комнату, ни на кого другого смотреть просто не хочется… – Тут он замолчал.

С минуту мама внимательно смотрела на него, затем сказала:

– Да, плохи твои дела. Ты, похоже, влюбился.

– Ну, знаешь, это громко сказано… – начал было он, затем осекся. – Да, ты права. Я от нее просто без ума.