Читать книгу "Карточный домик - Майкл Доббс"

К полудню среды Уркхарт решил, что все зашли достаточно далеко, чтобы он мог призвать политиков к «возврату к хорошим манерам и доброжелательному общению, которым всегда славилась их партия и без которого не может успешно работать федеративное правительство». Его выступление эхом прокатилось по редакционным колонкам и даже первым полосам некоторых газет, в то время как другие средства массовой информации продолжали писать об атаках конкурентов друг на друга.

Вот почему, когда в пятницу днем Мэтти вошла в офис Престона, чтобы рассказать, что у нее появился новый материал, тот лишь устало покачал головой.

– Господи, я буду действительно счастлив, когда мы сможем вернуться к настоящим новостям! – проворчал он. – Боюсь, что у меня уже не осталось места для еще одного ножа в спину.

– А это совсем другой нож в спину, – с вызовом ответила его сотрудница.

Однако Гревилл продолжал смотреть на макет первой страницы завтрашнего выпуска и не продемонстрировал никакого интереса к тому, что она сказала.

– Необходимость выборов нового лидера партии возникла из-за того, что Коллинридж ушел в отставку, – принялась рассказывать девушка. – Он сделал это из-за обвинений в адрес его брата в том, что тот покупал и продавал акции, пользуясь инсайдерской информацией. Брат якобы совершал сделки через табачный магазин в Паддингтоне и второстепенный турецкий банк. И я думаю, мы сможем доказать, что его почти наверняка подставили на всех этапа-х.

Престон наконец поднял голову и посмотрел на журналистку.

– Ты о чем?

– Обвинения против Чарльза Коллинриджа сфабрикованы, и, мне кажется, мы можем это доказать, – повторила та.

Главный редактор не находил слов, чтобы выразить свое удивление: он сидел, широко раскрыв рот, и походил в этот момент на рыбу, а очки еще больше усиливали это сходство.

– Вот что у нас есть, Грев, – Мэтти терпеливо объяснила, как ей удалось проверить компьютер в штабе партии и выяснить, что информация в файлах была изменена, чтобы фальшивый адрес в Паддингтоне можно было напрямую связать с братом премьер-министра. – Любой человек мог открыть почтовый ящик, и я не думаю, что Чарльз Коллинридж вообще бывал в Паддингтоне. Кто-то другой сделал это от его имени, кто-то, решивший его подставить.

Теперь Престон слушал ее очень внимательно.

– Сегодня я с утра сама отправилась в Паддингтон, – продолжила свой рассказ Сторин. – И открыла там на вымышленное имя такой же почтовый ящик в том самом табачном магазине. Затем я доехала на такси до Севен-Систерс-роуд, где расположено лондонское отделение Банка Турецкой Республики, и открыла счет на то же вымышленное имя, но положила на него не пятьдесят тысяч фунтов, а всего сто. Все это от начала до конца заняло три часа. Так что теперь я могу заказывать порнографические журналы, платить за них с нового банковского счета, и их будут доставлять по адресу в Паддингтоне, что может причинить серьезный вред репутации одного совершенно невинного политика.

– Ты о ком? – не понял Гревилл.

В ответ журналистка положила на письменный стол редактора банковскую книжку и расписку из табачного магазина. Он с интересом посмотрел на них, но уже в следующее мгновение взорвался.

– Лидер оппозиции! – испуганно завопил он. – Какого дьявола ты сделала?!

– Ничего такого, – с победной улыбкой ответила Мэтти. – Если не считать того, что показала, как могли подставить Чарльза Коллинриджа. И то, что он, скорее всего, даже близко не подходил к табачному магазину или турецкому банку, а потому не мог купить акции.

Престон держал документы на вытянутой руке, словно они могли в любой момент вспыхнуть ярким пламенем.

– Из чего следует, что Генри Коллинридж ничего не говорил брату об акциях «Ренокса»… – продолжила Сторин, и по ее интонации выходило, что это еще далеко не все.

– И? Что еще? – нетерпеливо спросил ее шеф.

– Генри Коллинридж не должен был выходить в отставку.

Гревилл беспомощно откинулся на спинку стула, и у него на лбу появились капельки пота, к которым прилипли волосы. Вид у него был такой несчастный, что казалось, будто его раздирают на части. С одной стороны, редактор видел шанс напечатать превосходный материал, который благодаря широкой рекламе мог привести к существенному увеличению тиражей – задача, до сих пор для него непосильная. Достоверность материала Мэтти не очень его волновала: адвокаты могли доказать, что он никого конкретно не дискредитирует, а читатели будут в полном восторге.

Но, с другой стороны, главный редактор отлично понимал, какое влияние это окажет на гонку за лидерство. Ударная волна, не поддающаяся контролю, поглотит огромное количество невинных наблюдателей – возможно, включая его самого. Лэндлесс только что сказал ему по телефону, что у него совсем другая задача и теперь появятся новые важные дела. Престон убрал влажные волосы, прилипшие к очкам, но лучше видеть не стал. Он не мог решить, как поступить, чтобы Бенджамин остался доволен. Гревилл получил инструкцию от своего босса, по которой должен был согласовывать с ним все статьи, касающиеся выборов лидера партии, и испугался столь неожиданного поворота. Ему требовалось выиграть время.

– Мэтти, я даже не знаю, что тебе сказать. Не вызывает сомнений, что ты… не теряла времени даром, – пробормотал редактор неуверенно.

Он принялся мысленно листать словарь, пытаясь отыскать подходящие слова – бессмысленные и уклончивые, но дарившие теплое чувство поддержки. Этот словарь был сильно потрепанным, но уже в следующее мгновение он нанес Престону удар и с громким стуком захлопнулся.

– Ты доказала, что можно пробежаться по Лондону, открывая счета на имя Коллинриджа. Но мы ведь не знаем наверняка, что этим занимался не Чарли Коллинридж, – принялся рассуждать редактор. – В настоящий момент это самое простое объяснение. Ты со мной не согласна?

– А как же компьютерный файл, Грев? Он изменен. Ничего этого не произошло бы, если бы Чарльз Коллинридж был виновен.

– А ты не подумала о том, что с компьютерным файлом кто-то поработал не для того, чтобы подставить Коллинриджа, а что это сделал он сам или кто-то из его друзей, обеспечив ему таким способом алиби? Насколько мы знаем, изменен не файл рассылки, а учетный файл. Это могло случиться за минуту до того, как ты его увидела, чтобы сбить тебя со следа.

– К учетным файлам имеет доступ очень небольшая группа людей! – яростно запротестовала Мэтти. – И как мог Чарльз Коллинридж изменить файл, когда в это время он лечился в клинике?

– А как насчет его брата?

Девушка бросила на шефа недоуменный взгляд.

– Неужели ты всерьез веришь в то, что премьер-министр мог так рисковать, приказав изменить компьютерный файл в штабе партии, чтобы фальсифицировать улики – да еще после того, как он объявил о своей отставке?

– Мэтти, подумай, что было когда-то. Или ты еще слишком молода, чтобы помнить? Уотергейт. Документы сжигали, стирали кассеты с записями – и это делал президент. А во время Ирангейта секретарша вынесла инкриминирующие материалы из Белого дома в трусиках. За последние годы огромное количество помощников президентов и министров США отправилось в тюрьму. А у нас был Джереми Торп, которого отдали под суд за попытку убийства. И Джон Стоунхаус, отправившийся в тюрьму после имитации собственного самоубийства. И Ллойд Джордж, продававший звания пэров через заднюю дверь Даунинг-стрит и трахавший секретаршу на столе в зале заседаний Кабинета. В политике происходят такие странные вещи, каких не найдешь ни в одном романе. – Престон окончательно разошелся. – Власть – это наркотик, подобный пламени свечи для бабочки. Людей влечет к власти, и они забывают об опасности. Они готовы рискнуть всем: браком, карьерой, репутацией и даже жизнью – только бы не лишиться ее. Так что гораздо легче поверить, что Коллинриджи попались с поличным, а потом попытались замести следы, чем в твою историю про заговор против премьер-министра.