Читать книгу "Фаворит императрицы - Нина Соротокина"

Вот они и одни, вдвоем с Родионом.

3

В то роковое утро, перед тем как разбить камнем стекло в форточке, Клеопатра опять побежала в баньку – уничтожить следы преступления, – именно так называла она свои полунощные бдения. Дом еще спал. В баньку вошла с опаской, но страшные образы уже исчезли с отмытых до желтизны стен, просто мыльня, и ничего более. Клеопатра выкинула остатки яблока, которые превратились в окровавленную кашицу, потом вымыла лавку. В бумагу с заклинаниями она завернула камень, обвязала черной ниткой и выкинула страшный груз в пруд, туда же бросила нож и огарок свечи.

Когда за ужином слуга объявил Люберова, душа ее не взвилась птичкой от счастья, а ухнула вниз в скользкий колодец без дна. Подействовало заклятие-то… И скорость, с какой ее желание было выполнено, смутило и испугало Клеопатру.

Она боялась взглянуть на него. А ну как Родион покажется ей совсем не таким, каким она его себе придумала? Может, в первый визит она его не рассмотрела, может, у него глаза косят, лицо рябое или другой какой изъян в наличии? Пересилила страх, взглянула прямо – лицо красивое, нахмуренное… чужое!

И тут она поняла, что все волнения ее связаны не с любовью, а с тем способом, которым она эту любовь собиралась добыть. И если бы она гадала на жениха вообще и жених бы этот сейчас явился в дом, она бы испытывала то же самое волнение. А что же к нему самому-то, к Родиону, она теперь испытывает? Молчит сердце… пылало, горело, а теперь стучит потихоньку и не надо ему никакой любви? Мысль эта очень не понравилась Клеопатре, и она решила ее оставить на потом. А пока главной ее заботой было вести себя за столом непринужденно и прятать забинтованную, неповоротливую руку, на которую Родион бросал испуганные взгляды.

А потом он спросил, больно было? Тут все вернулось, и томление, и мука, словно жаром опалило затылок. Матерь Пресвятая Богородица, спаси и защити!

Разговор в саду брата и Родиона при всей его страстности Клеопатра не приняла всерьез. Ясное дело, Матвей хочет вызвать Шамбера на дуэль, а Родион отговаривает его от смертоубийства. Зачем-то Бирона приплели. Эту мужскую игру со смертью Клеопатра очень осуждала. До Парижа Матвей был другим человеком – добрым, покладистым, греха боялся, а теперь чуть что, сразу орет:

– Ты не понимаешь! У нас так принято! Только кровь смывает бесчестье!

Уязвленную гордость лучше всего молитва снимает, но у мужчин на этот счет свое мнение. Вот и сегодня брат покричал, да и ушел. И вдруг так тихо стало… А Родион сидит рядом и молчит.

Как все получилось хорошо, подумала Клеопатра, что сошлись они для важного разговора в этом месте. Их тесный сад, всего-то две аллейки, кажется огромным лесом, светляки сияют в траве, ровно звезды, от клумбы на заднем дворе тянет запахом цветущего табака.

– Я виноват перед вами, Клеопатра Николаевна, – несмело начал Родион.

– Чем же?

– Тем, что обманывал надеждами, которые оказались несбыточными.

У Клеопатры чуть не вырвалось: надежда, как любовь, горы движет, была бы сильна, но она только шепнула взволнованно:

– Продолжайте…

– В прошлый мой визит я сообщил вам, что располагаю некой возможностью вернуть вам утраченное наследство. Теперь я с полной очевидностью заявляю – эти надежды несостоятельны.

Во-он он о чем… Клеопатра уверена была, что он начнет толковать о делах сердечных. Она не ждала, что Родион упадет на одно колено и поднесет ее руку к пылающим губам своим. Матвей именно так преподавал сестре уроки куртуазности: как упадет на одно колено, тут уж не упусти своего счастья. Все это не для Родиона, он по натуре сдержан, поэтому она готова была к длинной серии запутанных многозначительных фраз, намеков, воздыханий, а он опять за свое.

– Вы про Плутарха, что ли? – Тон у нее был крайне неромантический, так спрашивают у кухарки, купила ли она капусту.

– Как? Вы знаете про Плутарха?

– Матвей мне все рассказал.

– И правильно сделал. Это избавит меня от необходимости утомлять вас длинным повествованием.

Он начал говорить. Рассказ все-таки получился длинным, но отнюдь не утомительным. Оказывается, Родион посетил дом Миниха еще раз, нашел столь страстно желаемую им книгу, но она была пуста, то есть в ней не было никаких указаний к тому, что он должен предпринять.

– Но неудача не остановит меня. Я должен разгадать эту тайну.

Клеопатра робко положила ему руку на плечо. Не пристало, конечно, делать такие вольности девице, но проявить участие она имеет право.

– Ах, Родион Андреевич, кабы вы знали, как мне жаль… Но не о богатстве потерянном я тужу. Мне жалко, что вы предприняли столько действий впустую и что это вас так волнует. Забудем об этом. Бог с ним, с Плутархом.

– Плутарх – только средство. Встреча с вами осветила смыслом мою жизнь. Но что я могу положить теперь к вашим ногам? Разве что бремя всей моей жизни? Я же никогда не осмелюсь ввести вас в круг своих бед и несчастий. Я сын государева преступника и должен знать свое место.

«Да он мне в любви объясняется, – пронеслось в голове Клеопатры. – И так неожиданно, так не по правилам! После этого не вскрикнешь, как в романах: “Ах, я ваша!”» Она хотела ответить подобающе – внятно и с чувством, но не успела. Перед ней выросла фигура Евстафия. Как не вовремя является сегодня этот старик!

– Что тебе?

– Барыня… вас… кличут, – прошептал, борясь с одышкой, Евстафий. – Беда у нас.

– С барыней? Да не молчи ты, как рыба!

Евстафий и впрямь был похож на старого сома, которого выкинули на берег, шея его раздувалась, руками он прихлопывал по бокам, словно плавниками шевелил.

– Барыня здоровы. А вот Матвей Николаевич… подвержен…

– Чему подвержен-то?

– Арестованию.

Дальнейших слов старого слуги Клеопатра и Родион уже не слышали, они мчались по аллее, не разбирая дороги.

В гостиной в полном одиночестве восседала в своем кресле Варвара Петровна. Клеопатре показалось, что тетка вся как-то оплыла, обмякла, и колеса присели под ее тяжестью. На племянницу она посмотрела строго, пожевала губами.

– Не могу сказать, арест это был или что-то другое, – произнесла она наконец. – Бумагу, где вины объявлены, не читали и не предъявляли. Были предельно вежливы, но шпагу у Матвея отобрали. Евстафий видел на улице четырех драгун, они потом Матвея и повели, а эти двое субчиков сзади вышагивали.

– Может, на губу его хотят посадить, или как там у них это называется? – К Клеопатре опять привязалась мерзкая баба Дрожуха, зубы ее выбивали дробь.

– Что же вы нас раньше не позвали? – укоризненно произнес Родион.

Варвара Петровна посмотрела на него внимательно:

– А вдруг бы они и вас с собой прихватили? Матвей-шалопай им зачем нужен-то? А против вас они давно зуб точат. Как только пришли эти господа, слуга ко мне побежал. Я строго-настрого приказала… ну, после того случая, как эти два оболтуса из Матвеева полка явились… – Она замялась.