Читать книгу "Мутангелы. Уровень дельта - Ая эН"

– Дюшка, выволакивай водителя из второй машины и тащи в первую. А ты, Маша, выволакивай Барди и тащи его подальше вдоль обочины. Я попробую взять комп. Пушку эту гребаную – с собой. Мы слиняем на чужой тачке. К чертям эту школу! Никто не против?

– Я – за! – сказал Риз. – Все они сволочи. И тот, который меня сюда засунул, тоже. Я же стал первым, а они ничего обратно не возвращают!

Последнюю фразу Маша и Рино не поняли, но было ясно, что Дюшка сбежать из школы не против.

– И я – за, – быстро сказала Маша. – Уже Варю, Олю и Кле убили. Барди неизвестно, выживет или нет. Вдруг я – следующая? Линяем! А с парашютом я и так сама потом попрыгаю.

– Тогда действуем быстро! – коротко кивнул Рино, глубоко вдохнул для храбрости и полез в наполненный хлопьями «Позарожец», чтобы снять с руки разрезанного Майкла его браслет с компьютером.

Маша занялась Барди, который все не приходил в сознание. А Ризенгри выбросил из второй машины водителя и стал проверять, в порядке ли его авто, годится ли оно для дальнейшего путешествия. Всю троицу словно лихорадило.

Не прошло и нескольких минут, как ребята уже сидели во второй машине, которая, как оказалось, была вполне в рабочем состоянии. За руль села Маша. Она с первого класса интересовалась машинами и даже уже успела поучаствовать в районных детских гонках, поэтому чувствовала себя за рулем достаточно уверенно. Рино залез на заднее сиденье и попробовал включить компьютер. Когда они собрались уже стартовать, Риз вдруг решительно сказал:

– Стоп, ребята. Мне срочно нужен нож. Острый.

– Зачем? – удивился Рино.

В ответ Шортэндлонг показал ему свое запястье. Сквозь тонкий слой кожи просвечивала какая-то прямоугольная пластинка.

– Это датчик, который передает в СОСИСку все данные обо мне, – пояснил Ризенгри. – Еще другие датчики есть, но этот может передавать и мои координаты тоже. Прежде чем мы тронемся, я должен его извлечь. Иначе нас засекут, и нам всем крышка. Думаете, кто-то кого-то будет жалеть?

В том, что рассчитывать на сострадание со стороны их бывших «учителей» нельзя, никто не сомневался. Ножа поблизости не оказалось. Тогда Риз решительно взял в руки пушку-карандашик.

– Ты собираешься отрезать себе руку? – с ужасом спросила Маша.

– Нет, что ты! Зачем? – удивился Ризенгри.

Он направил луч пушки в сторону, затем тихонько поднес к нему левую руку. Снизу, боком. Луч срезал кожу вдоль пластинки. Ризи отбросил карандаш и схватился правой рукой за левую.

– Дюшка, ты что?

– Больно, – ответил Риз. – Даже в глазах темнеет. А ее еще достать надо.

– Давай я!

Маша вылезла из машины и подошла к Клюшкину, чтобы помочь. Рино тоже вылез и времени даром не терял. Он подобрал с земли пушку, подумал маленько и решительно направил ее на машину Майкла.

Когда трое бывших учеников школы для особо одаренных покидали место происшествия, машина Майкла, сам Майкл и ни в чем не повинный водитель второй машины, покрошенные, как овощи для салата, горели красивым синим пламенем. В этом же пламени плавилась вытащенная с помощью Маши пластинка – передатчик. Неподалеку от догорающей машины медленно приходил в себя Барди Мене.

– Куда едем? – деловито спросила Маша, как только страшное место осталось позади. – Домой ни к кому нельзя. Если у кого есть друзья или родственники – это все тоже отпадает. Нам понадобятся деньги и место, чтобы затаиться и решить, что делать дальше.

– У меня есть дача! – вдруг сказал Рино. – Это не моя дача, это чужая дача. Заброшенная. Там никто не живет. Туда моя мама иногда летает. Я за ней проследил когда-то. Там дырка в защитном поле, в которую она влетает. И мы можем. Я, правда, летать не умею, но там достаточно подпрыгнуть и ненадолго зависнуть в воздухе. Если без одежды, это у меня получается.

– Я зависать в воздухе совсем не умею, – покачала головой Маша.

– Ничего, что-нибудь придумаем, – отмахнулся Рино. – Я один проберусь в дом и отключу сигнализацию. Или мы ее нашим карандашиком порежем.

За окном неслась назад замороженная январская действительность.

– Я тоже теперь не умею летать, – вздохнул Риз.

– Дюшка, ты даешь! – усмехнулся Рино. – Что значит «теперь»? Будто ты раньше умел?

Риз задумался на пару секунд и решительно сказал:

– Пожалуйста, ребята… Рино, и ты тоже, Маша! Не называйте меня больше Дюшкой, ладно? Никогда. Меня зовут Риз. Ризенгри. Это мое настоящее имя. Дюшка Клюшкин был моим другом много лет. Мы учились с ним в одной школе. Не для особо одаренных, а в обычной школе. Дюшка умер. Его больше нет. Часть его денег, причем очень большая часть, находится на счету моей матери. Нам этой суммы хватит, чтобы упорхнуть на край света и жить там еще долго-долго. Только прежде чем вернуться за деньгами, надо будет немного выждать и внешность изменить. Я вам все расскажу.

Маша свернула с трассы и поехала на восток. Рино пока не мог сориентироваться, как ехать, но общее направление знал. Ризи между тем рассказывал своим друзьям историю о себе и о Дюшке. С точки зрения ангелов, эта история сильно отличалась от действительности. С точки зрения Маши и Рино, она вообще была сказкой. Ребята решили, что у Дюшки от сегодняшних приключений просто крыша поехала – вот и несет всякую чушь.

Сильвия подъехала к месту аварии тогда, когда беглецы были уже достаточно далеко. Барди с потерянным видом ходил около того, что осталось от машины Майкла, и зевал. Его организм мутанта третьего порядка потратил слишком много сил на восстановление, поэтому Барди хотелось спать. Сильвия пересадила всех остальных ребят на заднее сиденье, сына посадила рядом с собой и направила машину в сторону института. Настроение у Сильвии было ужасное. Последний человек на планете сгорел заживо. Значит, больше никаких экспериментов, никакой школы, никакого восстановления популяции людей. Страховку бы хоть получить…

С ребятами Сильвия о будущем не говорила. Просто сообщила, что парашюты сегодня отменяются. Кузя Пузиков был рад этому необыкновенно. Его мгновенно перестало тошнить, он порозовел, воспрянул духом и стал приставать к сидящей рядом с ним Ляле Твикс. Ляля тоже не относилась к любителям экстрима, но радоваться она не радовалась. Ляля переживала за погибших Рино, Дюшку и Машу. За Машу и Дюшку почему-то она меньше переживала. А вот когда подумала о Рино, то даже чуть не заплакала. Ей было ужасно его жалко. То она вспоминала его озябшего, промокшего насквозь в его немодном свитере, склонившегося над пяльцами на уроке вышивания. То веселого, на вечеринке в первый день. То жалкого, выбирающегося из той жуткой ямы. Ляля не могла сказать, что Рино Слунс ей нравился, вовсе нет. Скорее она симпатизировала Дюшке, более сильному и, как ей казалось, более умному. Но жалко ей было именно Рино. Разобраться в ее истинных чувствах могли бы при желании только ангелы. Но у ангелов не было желания разбираться в чувствах Ляли Твикс, поскольку все ее переживания находились вне интересующего их спектра…