Читать книгу "Черная звезда - Мария Семенова"

Аодх тогда ещё дичился в новой семье. Он совсем не знал языка и трудно привыкал к чужому имени: Светел. Так хвалили его Пеньки, не надеявшиеся правильно выговорить андархское рекло мальчишки. Золотоголовый, золотоглазый приёмыш таился в углу, обхватив руками коленки. Вздрагивал от громкого голоса. Живмя жил в избе, не шёл даже во двор. Всё боялся, вдруг небо снова падать начнёт.

Сквара показывал ему игрушечный лук, но он ёжился и прятал лицо.

Когда все разошлись, Аодх начал оглядываться. Почти сразу приметил под сыпухой, возле самой божницы, одну из немногих покупных вещей в избе, выставленную на погляд. Красивую голубую чашу с тонкими стенками, сквозистыми на просвет.

Дома было много таких чаш… И не только таких…

Захотелось прикоснуться, погладить. Попросить чуда о возвращении неворотимого… Мальчик влез на лавку, как мог вытянул руку, поднимаясь на цыпочки. Достал наконец… Движение вышло неуклюжим. Посудина закачалась. Словно бы потопталась на полице – и обманчиво медленно опрокинулась вниз. Аодх не успел её подхватить.

Чаши фойрегского дела не зря славились прочностью. Она, может, и уцелела бы, угодив на берестяной пол, на толстые половики. Но конечно, должно было случиться как есть худшее. Чаша попала на твёрдый край лавки и с коротким звоном распалась на две почти равные доли.

Аодх смотрел на них, придавленный немым ужасом. Вот всё и пропало. Сгинуло насовсем. Расточилось…

В это время из сеней в дверь сунулся родительский сын, Сквара. Аодх немного побаивался его, такого сильного, уверенного и… диковатого, что ли, если с былыми сверстниками равнять. Сквара увидел, что произошло. Быстро глянул на приёмыша, взял обломок чаши. Выскочил вон.

Почти тотчас снаружи донёсся сердитый крик матери.

Сейчас войдёт, схватит винного и…

Аодх, приученный, что справедливой кары не бегают, зачем-то поднял другую половинку чаши, бросился через порог.

Мать, красная от досады и гнева, голосила на весь двор, таская за ухо Сквару. Тот кривился, прыгал с ноги на ногу, но вырываться не смел.

Аодх невнятно вскрикнул, побежал к ним. Он заливался слезами, показывал осколок и тыкал себя пальцами в грудь. Вот, вот я, казните!

Мать обернулась. Тут же всё поняла. Выпустила намятое ухо, обняла сразу обоих и тоежь расплакалась.

Отец выглядывал из ремесленной, держа в руках заготовку для снегоступа. Дедушка закрывал утиный хлевок…

Поздно вечером, когда все улеглись и затихли, Аодх пригрелся под боком у старшего брата. И впервые за долгое время уснул спокойно и крепко.

Он ещё не умел понять: как того ни желай, минувшее не вернётся. Клади новое начало на пепелище былого – вот единственный путь.

Чашу отец склеил яичным белком. Она и теперь отсвечивала голубыми боками, красуясь рядом с божницей. Пеньки в шутку называли её братиной…