Читать книгу "Бессистемная отладка. Реабилитация - Тимофей Царенко"

– Эх, не может Гофман без подельников работать… Знаешь, что самое смешное, многоуважаемый Майкл? Гофман – автор этого мира. Ну, не совсем автор, но приложил свои жадные руки к его созданию. Оглянись. Вдохни его воздух.

Я поддался магии голоса и сделал, что требовалось. Мир был красив. Мрачная атмосфера, существа, неотличимые от людей, в костюмах Викторианской эпохи, люди, неотличимые от чудовищ, раскланивающиеся с ночными кошмарами. Ужас и роскошь. Страх и изящность. Смерть с вежливой улыбкой. Жизнь с огромными зубами. Ожившая сказка. Сказка, которой плевать, веришь ли ты в нее, или нет.

– Согласись, Майкл, красиво? Тут не место таким, как ты. Но ты пришел.

Тонкие пальцы коснулись моей кисти, выхватывая дагу. Миг, и из левой руки исчез пистолет. С лица почти нежно сняли очки. Урфин заглянул мне в лицо своими глазами. Откуда-то из-за уха выбежал глах, шевеля тонкими лапками по поверхности кожи, пробежал по подбородку, шее и скрылся в воротнике рубахи.

– Я скажу тебе, где живет Линси Красотка. Но ты отдашь мне всё…

– Всё? – я уже шептал.

– Всё…

Тут в голову впились острые зубы шляпы.

– ААААА!!! – было больно, зато в голове прояснилось.

Делаю несколько шагов назад и в кого-то упираюсь.

– Это вы продаете неудачу?

Я поднял голову. Из-под плаща на меня смотрела пустота. В ней мелькали острые зубы и кости черепа.

– Я.

– Можно посмотреть?

– Конечно.

Я протянул существу лотерейный билетик, на стертой части которого слегка светилось: «Без выигрыша».

– Исчерпанный лимит неудачи… – в голосе существа прошелестели восхищенные нотки. – Настоящий?

– Вроде, да. Вы ведь знаете, как проверить?

– Знаю. Досточтимый Урфин, поможете?

– Конечно, госпожа! – Четырехрукий метнул в меня мое оружие. Время замедлилось. Серебрёная четырехгранная дага летела сквозь воздух, словно плыла в толще воды. Я разглядел лезвие, сжатое в острое жало высокотехнологичным механизмом. «А еще она может раскрываться и работать миксером…» – совершенно неуместные мысли при виде своей смерти. А сама Смерть положила свою костлявую руку мне на плечо.

С неба рухнуло тело, ловя оружие собой. На ботинки снова чем-то плеснуло. Боюсь даже представить, как я выгляжу сейчас…

Билетик в руках осыпался прахом.

– Первый сорт. Что вы хотите за них, странник, которому тут не место?

– Мне нужна Линси Красотка. – Я все так же завороженно глядел на частично расплескавшееся у меня под ногами тело.

– И досточтимый Урфин предлагает сказать, где она живет?

– Да…

– И просит у вас всё?

– Да.

– Эх, дитя жадности! Ты ведь понимаешь, зачем ему Красотка? И все равно делаешь так, чтобы он до нее не дошел?

– Госпожа, я не могу идти против своей природы… Как и вы. Как и каждый из нас. Мерзкий Гофман… – рот Урфина на миг обернулся жвалами.

– Я поняла тебя, Плетущий. Давай сделаем так. Посланник Гофмана отдает мне все свои билетики, ты отдаешь ему его вещи, а я отдаю тебе всё вот этого… Вот этого?

И Смерть вытащила из-за спины того самого попрошайку.

– Ты готов отдать за вот это, – собеседница (наконец я определился с полом существа) выхватила из моих рук еще один билет и помахала им перед носом у попрошайки, – всё?

– Готов, готов, госпожа! Только дай…

Попрошайка летит в сторону Урфина, и тот ловко оплетает его полосками белого шелка.

– Нечестная сделка… – ворчит паук. – Всё этой дряни и всё Майкла – как дерьмо против алмаза.

– Мне плевать. Говори адрес.

Мне в руки опускается мятая записка. Я оглядываюсь по сторонам, ища номера домов.

– Могу проводить вас, посланник.

– Буду очень признателен… – мою новую знакомую тут явно уважают.

Мы шли в молчании. Я пялился на окружающий мир. Смерть молчала.

– Почему? Почему этот мир такой? Он ведь должен быть другим… Я чувствую. И при чем тут Гофман?

– Когда этот мир созидали, именно Гофман продал демиургу его сердце. Чужие мечты. Настоящие мечты, они прорастают новым. Целым миром. Только вот он не сказал демиургу, что автор мечты – любил. Любил ту, ради которой мечтал. И вот, мир был создан. Только она в нем воплотилась, Линси Красотка, а демиург потерял над миром контроль. Чему очень огорчился и пошел с претензиями к продавцу. Гофман не нашел ничего умнее, чем арендовать душу автора мира, на неделю, засунуть ее в иную оболочку и впихнуть в объятия Линси. При этом старый маразматик нарушил сроки аренды, и душа ушла на круги перерождения. Прямо из очередного приключения носителя. В итоге – парадокс, сравнимый с апокалипсисом. Время остановилось, законы физики обветшали. Всякая дрянь полезла – кстати, во многом через Гофмана. «Напиши себе квенту!» А солнце тут светит… да почти никогда. Темные небеса! Да тут курорт для смертей всего сущего. Сюда даже Творцу хода нет. Только через квенту. В общем, Творец не стал проверять границы своего бессмертия и махнул рукой. А мир разрастается… В итоге старому мастеру, – к слову, он мастер сказок. Древнейший, – так вот, мастеру поставили ультиматум. Или он решает проблему, которую создал, или едет уже мастером преданий в Александрийскую библиотеку. С закольцованным временем. Мастер внял и разыскал автора мира во второй раз. Как ему это удалось – вопрос отдельный. Только вот мир стал расти вглубь. Появились стражи, с которыми ничего не могло сделать даже сильнейшее оружие любого мира. Вот уж местные веселились, наблюдая, как рвут на части звено боевых роботов роботы паровые. Фееричное зрелище! И тут появляетесь вы, Майкл. И проходите дальше всех. Что вам пообещал Гофман?

– Смысл жизни…

– У него они еще остались? Это очень хорошая сделка, поздравляю!

– Стоп, стоп. Я что-то ничего не понимаю. Целый мир в обмен на смысл жизни? Жизнь в обмен на просроченный лотерейный билетик? Кто определяет цены?

Смерть расхохоталась:

– Хорошие вопросы вы задаете, Майкл, правильные! Хаос танцует с порядком. Кто мы такие, чтобы понимать рисунок танца? Акт творения, чтоб его. Мы все что-то делаем и сами назначаем цену. Живем и умираем. Иногда навсегда. На очень короткое навсегда. Когда-нибудь, я думаю, вы поймете. Знаете, что самое страшное? Все счастливы: вы, я, Гофман. Тот жалкий наркоша, чье всё сейчас доедает Урфин, кривя свою уродливую пасть. Единственный критерий всего сущего – счастье. Мы, кстати пришли.

Я огляделся. Трехэтажный дом, неотличимый от тех, что вокруг. Несколько парадных. Мы стоим у двери.

– Вам на третий этаж. Квартира сорок два.

– И всё? А как же испытания?