Читать книгу "Охота полуночника - Ричард Зимлер"

К счастью, тарелка не нанесла мне серьезных повреждений. Я провел рукой по лицу, но крови не было. Мать повернулась и увидела только осколки фарфоровой тарелки на полу. Из-за охватившего ее волнения она даже не заметила, что несколько осколков застряло в моих волосах. Она начала отчитывать меня за неосторожность.

Я прервал ее.

— Черт побери, мама, неужели ты не можешь простить его?

— Не смей повышать на меня голос, Джон Стюарт!

— Неужели ты не можешь простить отца? Ответь мне, или я побью всю посуду в доме! Всю до последней тарелки!

— Ты… Ты, как всегда, пугаешь меня. Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Мама, мы оба знаем, что он должен был защитить Полуночника. Но он не сделал этого. Полуночник умер. Но отец — жив. Неужели мы не можем простить его? Давай вместе попробуем сделать это.

— Джон, — нахмурилась она, — ты многого не знаешь…

Она закрыла глаза.

— Мама, расскажи мне, что ты знаешь. Я обещаю внимательно выслушать тебя.

Она взяла меня за руку.

— У тебя всегда были прекрасные пальцы. Совсем как у ребенка.

Она грустно улыбнулась.

— Когда ты был маленьким, твоя рука была не больше сливы, а пальчики… — Она нежно посмотрела на меня и погладила по щеке, чего не делала уже несколько месяцев. — Каждый пальчик был так нежен, так чудно устроен… такой идеальной формы…

— Ты ничего не скажешь мне о папе? Ты не способна простить его? — снова спросил я.

Всем своим видом она выражала крайнюю усталость.

— Дело не в прощении. Люди стареют. Ты не можешь ожидать от нас, что мы будем относиться друг к другу точно так же, как в те времена, когда ты был маленьким.

Она отпустила мою руку и грустно посмотрела вдаль.

— Ведь сейчас он уже не тот человек, за которого я вышла замуж, да и я уже наверняка не та женщина, на которой он женился. Люди меняются с годами.

— Ты хочешь сказать, что больше не любишь его?

Она с возмущением посмотрела на меня.

— Джон, что ты можешь знать о любви?

— Я знаю о ней не меньше тебя.

Она сжала губы, словно я сказал глупость, и это привело меня в ярость. Я ударил кулаком по столу и воскликнул:

— Я любил Полуночника, так же как и ты. Я любил отца, так же, как ты любила его. Я знаю, что это — не та любовь, но разве мы сильно отличаемся друг от друга?

— Джон, стоит ли говорить о таких вещах? — В ее голосе прозвучали одновременно мольба и гнев.

— Стоит. Я и так уже много времени не говорил о Полуночнике. Словно бы он никогда и не существовал.

— Возможно, было бы лучше, если бы он никогда и не существовал. Или оставался у себя в Африке.

— Как ты можешь так говорить?!

— Наверняка, лучше, если бы его не было, разве не так?

Я промолчал. В течение многих лет я больше не говорил о нем с родителями.

Май начался с ряда заявлений от французского генерала Жюно. Он сообщал о том, каким преданным другом Португалии он является и каким восхитительным будет его правление. Именно тогда Наполеон допустил роковую ошибку. Он взял в плен членов испанской династии и передал их корону своему брату Жозефу. Мужественные жители Мадрида подняли восстание и обратили в бегство оккупационные войска. Новости об этой потрясающей победе вскоре достигли всех городов и селений, и восстания вспыхнули по всей Испании.

В итоге французы были изгнаны, а их поспешное отступление к Парижу выглядело так, словно приказ был отдан всем батальонам. Это оказалось для нас большой удачей, поскольку временное правительство в галисийском городе Корунье вскоре велело испанским войскам покинуть Порту. Не только ради приказа, но и в знак полной солидарности они также заставили уйти из города всех французских солдат.

В Порту вскоре было образовано временное правительство, возглавляемое нашим почтенным епископом Антонио ди Кастру. Англичане, которые желали сблизиться с дружественными местными властями, отправили к нам несколько кораблей с десятком тысяч людей, включая тысячное войско из португальских солдат, сформированное до этого в Англии. Утром двадцать четвертого июля первые из этих кораблей под командованием сэра Артур Уэлсли, который позже стал герцогом Веллингтоном, освободили отмель в устье реки. Сам Уэлсли прибыл к нам на военном корабле «Крокодил» — это название напомнило мне о Полуночнике и о его рассказах. В какое волнение бы он пришел при виде флотилии кораблей с высокими мачтами, идущими под флагом Соединенного королевства и пристающими к нашему причалу!

Английские и португальские войска сошли на берег под громкие аплодисменты. В этот день мне удалось мельком увидеть Уэлсли: на крупном боевом коне он проехался по площади Ривейра. Уже на следующий день большая часть английских солдат двинулась к Фигейра-да-Фош и оказалась на полпути к Лиссабону, откуда они собрались начать изгнание французских захватчиков из Португалии.

Порту в это время охраняло народное ополчение, состоящее из добровольцев, экипированных английским оружием. Я тренировался вместе с этими резервными силами и даже научился стрелять из мушкета, обнаружив к своему удивлению, что мне нравится быть солдатом.

Благодаря упорным занятиям, я стал таким же хорошим стрелком, как и другие рекруты; даже наш сержант удостоил меня похвалы за ловкость, с которой я заряжал и стрелял из ружья. Но к облегчению моих близких, я не был призван на поля сражений.

В антифранцузской кампании военно-морской флот Уэлсли достиг первого августа Фигейра-да-Фош, а затем по атлантическому побережью двинулся в направлении Лиссабона. Его войска нанесли поражение врагу близ Ролики и Вимейро; эта победа на самом деле была такой стремительной и враг понес такие большие потери, что Франция, не желая дальнейшего унижения, поспешила подписать перемирие в Синтре, в соответствие с которым соглашалась вывести войска из Португалии.

После этого война перенеслась на территорию Испании, где объединенные англо-испанские силы надеялись вытеснить французов на их собственную территорию и там окружить. Но численное превосходство оставалось за французами: в ноябре этого же года Наполеон сам вторгся в Испанию, имея под своим командованием, по меньшей мере, двухсоттысячное войско. Хотя до нас, португальцев, война еще не дошла, мы понимали, что самое худшее — впереди.

Глава 22

С августа до декабря 1808 года я каждый месяц, по крайней мере на неделю, отправлялся в верховья реки вместе с отцом, чтобы изучать его ремесло. Но вскоре отец стал учить меня главным образом геодезии и картографии. Теперь он всерьез намеревался превратить меня в чертежника, и мои уроки рисования должны были в этом пригодиться.

В октябре и ноябре я сделал большие успехи, и в начале декабря папа сообщил, что он доволен мной и теперь я смогу занять должность младшего чертежника или даже помощника землемера в Дуэрской винодельческой компании. Когда мы не занимались уроками, отец погружался в себя.