Читать книгу "Охотник на лис - Марк Шульц"

Бросив взгляд на ковер, я сразу же увидел там Алана, который боролся с каким-то парнем, который выглядел так, словно он снимался в фильме «Кумитэ»: спереди голова была обрита, а сзади волосы заплетены в длинную косу. Алан стоял, а парень сидел на пятой точке, делая выпады в сторону Алана, чтобы ногами зацепить его ноги.

«Если это все, что требуется, – подумал я, – то тут нет ничего особенного».

Когда меня увидели, борьба прекратилась.

Парень встал, подошел ко мне и представился как Риксон Грейси.

– Ты – тот самый парень? – спросил он.

– Да, тот самый. А ты – тоже тот парень?

– Да, я тот парень, – сказал он.

Таким образом, мы определились с тем, что каждый из нас был «тем самым парнем».

Риксон был мастером бразильского джиу-джитсу[31]. У него были характерные уши борца: по форме они напоминали цветную капусту. Когда я увидел его уши, я сразу же понял, что это крутой чувак.

– Основа моих приемов, – пояснил он, – это удары локтем, коленом, рукой и ногой, но сегодня мы не будем ничего этого делать. Сегодня мы будем только бороться и пытаться проводить болевые или удушающие приемы, пока один из нас не признает свое поражение.

«Как здорово! Смертоубийство на сегодня не планируется».

Меня вполне устраивал такой план.

Риксон стоял передо мной, без всякой стойки.

– Начинай! – предложил он.

Я провел атаку, сбил его под себя, зашел ему за спину и где-то минут двадцать удерживал его в таком положении. Я еще удивлялся, почему парень позволил мне сбить его на ковер и почему он при этом выглядел таким довольным.

Я не знал никаких болевых или удушающих приемов и проводил эту схватку так, как умел. Пользуясь тем опытом, который я приобрел в Колорадо-Спрингс во время двух недель тренировок с национальной сборной США по дзюдо, я старался прижимать к себе подбородок и локти. Но этим мои навыки и ограничивались, поскольку болевые или удушающие приемы были против борцовских правил.

Мой захват разорвался, Риксон выскользнул и стал отрабатывать на мне различные приемы на удушение и болевые захваты руки. Затем он продемонстрировал прием под названием «треугольник»[32], который в борьбе известен также как «четверка». Я не смог вырваться, и когда я начал уже задыхаться, мне пришлось похлопыванием по ковру признать свое поражение.

Наши борцы наблюдали за схваткой со скамейки, посмеиваясь надо мной. Если бы только мне не пришлось приходить в себя после удушения, я бы пошел и надавал кое-кому под зад.

– Нельзя ли повторить еще раз? – спросил я Риксона.

Я снова, сбив его под себя, еще двадцать бездарных минут тщетно удерживал его, пока, устав, не упустил – и Риксон зашел мне за спину. Моя естественная реакция как борца была лечь на живот, чтобы меня не тушировали. Он сразу же отжал мне подбородок вверх и сделал удушающий захват предплечьем. Я вновь похлопыванием по ковру был вынужден признать свое поражение.

Риксон сказал, что я был самым крутым парнем из всех, с кем ему приходилось встречаться, и пошутил, что, если только я овладею джиу-джитсу, он завершит свою спортивную карьеру.

Хотя я в тот день был опозорен, однако смог извлечь ценный урок. Я никогда не применял болевые и удушающие приемы, поскольку они были запрещены правилами Национальной ассоциации студенческого спорта и Олимпийского комитета. Правила вольной борьбы побуждали меня поддерживать хорошую физическую форму и обеспечивать позиционное превосходство над соперником, и не было никакой необходимости изучать технику по принуждению соперника к сдаче. Я стал заниматься борьбой не для того, чтобы выигрывать схватки. Я стал заниматься борьбой, потому что считал ее идеальным воплощением единоборства. Благодаря Риксону я понял, что существуют более эффективные уличные приемы и что я должен овладеть ими.

Со времени моих последних Олимпийских игр прошло уже пять лет, и все это время я находился в депрессии. Мне требовалось изменить свою жизнь, и занятие джиу-джитсу предоставляло мне такую возможность. Техника бросков и поддержания хорошей физической формы в вольной борьбе превосходит аналогичную технику в любом другом единоборстве, и ее сочетание с удушающими и болевыми приемами джиу-джитсу могло бы привести к созданию более совершенного боевого искусства, чем любое из них по отдельности.

Одним из учеников Риксона являлся Педро Зауэр, у которого в Прово был клуб бразильского джиу-джитсу, пригласивший Риксона. Педро был весьма смышлен, он отличался хорошей реакцией и пластикой, его техника была безупречна. Он стал для меня идеальным тренером.

Глава 16

Беда в «Фокскэтчер»

Пока я в штате Юта экспериментировал с тем, что должно было изменить мою жизнь, борцовская карьера Дэйва сопровождалась разочарованиями, травмами и необходимостью принятия сложных решений.

После своей неудачи в схватке с Кенни Мэнди в 1988 году за место в Олимпийской сборной Дэйв на год прервал участие в соревнованиях, став тренером национальной сборной США по борьбе. В 1989 году, когда Дэйв вернулся на ковер, Кенни был в самом расцвете своей успешной карьеры борца вольного стиля.

Дэйв и Кенни были достойными соперниками на ковре, и они испытывали огромное уважение друг к другу. Когда Кенни выиграл золото на Олимпийских играх в Сеуле, Дэйв поднял его к себе на плечи и сделал с ним по ковру круг почета.

Популярность Дэйва на международной арене, пожалуй, наиболее ярко проявилась на международном турнире в Тбилиси в 1991 году. Он уже побеждал там в 1987 году и, таким образом, стал единственным американцем, выигравшим этот турнир дважды.

Российские болельщики обожали Дэйва. Зик Джонс, нынешний тренер национальной сборной США по вольной борьбе, возглавлял американскую команду на соревнованиях в Тбилиси в 1991 году, и он рассказал мне, что схватка Дэйва в финале с российским борцом закончилась с равным счетом. С учетом пассивности Дэйва из-за травмы плеча судьи присудили победу русскому спортсмену.

Болельщики пришли в неистовство, принялись швырять на арену разные вещи и свистеть. Потребовалось некоторое время, чтобы навести на трибунах порядок. Судьи вновь собрались на совещание, и в результате в знак совместной победы были подняты руки обоих борцов. Болельщики горячо приветствовали такое решение, хотя, казалось бы, должны были бы поддерживать своего земляка.