Читать книгу "Девять месяцев из жизни - Риза Грин"

Подождите. Что-то я торможу. Ей действительно семнадцать. И это Тик. Какого хрена она тут делает? Значит, я уломала ее порвать с Маркусом, чтобы она тут же связалась с гадким старикашкой? Надо с этим разобраться – хотя бы потому, что больше мне пока заняться нечем. Я начинаю проталкиваться сквозь толпу, чтобы подобраться к ней поближе. Она вальяжно прихлебывает шампанское, и видно, что выпила она уже достаточно. Мерзким учительским жестом я похлопываю ее по плечу:

– Тик?

Она резко поворачивается, но когда видит меня, расцветает:

– Миссис Стоун! Что вы здесь делаете?

Я кидаю многозначительный взгляд на бокал с шампанским, а потом подозрительно смотрю в сторону ее спутника:

– Я бы иначе поставила вопрос: а что ты здесь делаешь?

Она понимает, к чему я клоню, и смеется:

– Да это мой папа. Мамы сейчас в городе нет, и он взял меня с собой. Он не любит ходить на такие мероприятия в одиночестве.

Ну да, конечно. Папа. Я и забыла, что он тоже клиент фирмы. Тогда понятно.

– Ладно, а то я уже начала беспокоиться. – Окидываю ее женским оценивающим взглядом: – Кстати, ты выглядишь прекрасно. Платье потрясающее.

Платье у нее до пола, оно из серебристой сетчатой материи, и к нему прилагаются обалденные серебряные туфельки на жутких шпильках. Все это явно позаимствовано из маменькиного гардероба.

– Спасибо. Моя мама давно дружит с Джоном Гальяно. Это он для меня сделал.

Ошибочка.

– Да-да-да, – говорю я, убирая волосы со лба. – А мы с семейством Версаче вместе дачу снимаем, и они мне все время что-нибудь шьют.

Тик краснеет.

– Извините. Я не хотела, чтобы это так прозвучало. – Она наклоняется ко мне и шепчет: – Я слегка напилась.

Да ну! Серьезно? Думаю, я уже узнала больше, чем должна была, но спасибо за откровенность.

Ее отец вдруг замечает, что она разговаривает со мной, и берет ее под локоток:

– Виктория, представь меня своей знакомой. Французский акцент. Я и не думала, что он действительно француз. Собственно, я всегда считала, что его зовут Стивен, а Стефана он придумал, чтобы придать таинственности своему голливудскому имиджу. Этот город может запутать кого угодно.

– Папа, это миссис Стоун, консультант по высшему образованию из нашей школы.

Он оглядывает меня с головы до ног и улыбается:

– А, знаменитая миссис Стоун. Много о вас слышал. Значит, как я понимаю, вы собираетесь пристроить мою дочь в Нью-Йоркский университет?

Не-е-ет, это ты собираешься подписать большой жирный чек и пристроить свою дочь в Нью-Йоркский университет.

– Да, конечно. Приятно с вами познакомиться.

– Мне тоже. С вами обоими, да? – говорит он, махая головой в сторону моего живота. Хотя бы не трогает, и то спасибо.

Я улыбаюсь и кладу руку на живот.

– Ну, на самом деле, с нами полуторами, – говорю я и издаю звук, который, я надеюсь, будет воспринят, как милый радостный смех. В жизни не чувствовала себя так фальшиво.

– Да, впереди вас ждет много интересного, – говорит он, обнимая Тик за плечи. Она из него может веревки вить. Неудивительно, что мамаша стала такой стервой. Она, наверное, умирает от ревности, глядя на их отношения. – А как вы оказались на этой вечеринке? Ваш муж связан с этой фирмой?

Да, классический мужской шовинизм с французским акцентом.

– Нет, – говорю я. – Моя старая подруга по юридическому колледжу работает у них адвокатом и приглашает меня сюда каждый год. Надеется переманить меня обратно в юридический мир.

Он поднимает брови, изображая, что впечатлен услышанным, и поворачивается к Тик.

– Значит, и красивая, и умная. Виктория, я надеюсь, ты ценишь отношения со своим консультантом, она тебя многому может научить. – Седой мужик в смокинге пытается втиснуться между нами, Стефан ему кивает. – Дамы, прошу меня извинить. Меня ждут несколько джентльменов, которые, впрочем, явно не так интересны, как вы. Миссис Стоун, был очень рад с вами познакомиться.

Я собираюсь пожать его руку, но он берет мою и целует.

Очень по-французски и очень приятно.

Кто-то трогает меня за плечо, я поворачиваюсь и вижу Стейси.

– Что-то ты не спешила, – говорю я. – Я здесь уже с восьми.

– Извини, – говорит она, ослепительно улыбаясь всеми зубами. На ней нежно-розовое атласное платье с талией под грудью, из-за чего грудь выглядит неприлично огромной. – Задержалась.

Только тут я замечаю, что за ее спиной стоит мужчина, и его рука лежит на ее талии. И одет он в потрясающий костюм в тонкую полоску с маленьким нежно-розовым галстуком, который идеально подходит к ее платью. Хм-м-м.

– Стейси, – говорю я, – ты, наверное, помнишь, это Тик Гарднер.

Тик от восторга подпрыгивает вверх-вниз, как мячик. Надо почаще ее подпаивать. С ней намного легче иметь дело без ее любимого образа мрачного панка.

– Не может быть! – верещит она. – Так это ваша фирма? Мой папа – ваш клиент!

– Я знаю, – говорит Стейси. – Рада снова видеть тебя. Ты выглядишь... очень взрослой. – Я прочищаю горло и стреляю глазом в сторону ее мужика, Стейси в ответ стреляет глазом в меня: – Лара, Тик, это мой друг Тодд.

Тодд протягивает руку, и мы с Тик по очереди жмем ее.

– Я много слышал о вас, Лара, – говорит он.

– Сегодня это популярная тема, – хихикает Тик. Ладно. Деток на сегодня достаточно.

– Тик, ты нас извинишь? Нам надо поговорить. Она корчит недовольную мордочку, уходит в соседнюю комнату и пристраивается в очередь в бар.

– Значит, вы со Стейси познакомились в Мексике? Он кивает головой и делает глоток из бокала. Я уже говорила, как я ненавижу быть единственной трезвой из всей компании?

– Да, – говорит он. – На самом деле я даже не собирался туда ехать, но потом возникли какие-то проблемы, и на студии в последний момент решили, что будет хорошей идеей послать туда меня. Это судьба...

Он нежно смотрит на Стейси и сжимает ее руку. Бедный парень, он не понимает, во что вляпался. Он делает еще глоток и поворачивается обратно ко мне: – Стейси говорила мне, что вы сейчас в школе Бэль-Эйр. Насколько я знаю, непростое местечко, с амбициями. Вам, наверное, достается.

– Да, достается, детки все дерганые, родители все ненормальные, но это не так и плохо. Точно лучше, чем быть юристом.

– Да, интересно. Расскажите, детки ваши действительно такие наглые и порченые?

Ну почему в моей работе всех интересует именно это? Никому нет дела до того, чем я занимаюсь; всем интересно, как же я работаю с очень богатыми подростками. Как будто это чем-то отличается от работы с очень богатыми взрослыми. Мне всегда ужасно обидно за моих деток. Да, они наглые, но они мои детки. И если я буду отвечать на такие вопросы, это будет предательством.