Читать книгу "Однажды преступив закон… - Андрей Воронин"

– Кто тебя послал?

– Благодаря тебе меня уже давно никто никуда не посылает. Я не работаю на Понтиака. Я вообще ни на кого не работаю. И я говорю тебе: уезжай. Ты играешь с огнем, а это очень опасная игра.

Он заметил, что все еще держит в руке пистолет, щелкнул предохранителем и засунул оружие за пояс.

– Ну вот, – сказал он. – Если там, за дверью, стоит кто-нибудь еще, можешь подавать условленный сигнал: три раза прокуковать кукушкой или кукарекнуть.

– Нет, – огрызнулась Таня, – мы договорились, что я свистну иволгой. Кретин! Ты думаешь, я притащилась сюда, чтобы шутить?

– Нет, – медленно сказал Юрий, пересек комнату и присел на подлокотник кресла. – Я так не думаю. Я вообще не понимаю, зачем ты пришла. Откуда вдруг такая забота? Боишься, что оставлю тебя без спонсора? Но ведь ты должна была давно привыкнуть к мысли о его смерти. Сколько ему осталось – полгода, год? – Он заметил, как вздрогнула Таня, и беспощадно напомнил себе: не размякать! – Похоже, ты удивлена, – сказал он после короткой паузы, во время которой закурил сигарету. – Но только представь себе, как будет удивлен Самойлов, когда узнает, что ты наградила его болезнью гомиков и наркоманов!

Бледная как полотно, Таня сделала шаг в сторону двери, но тут же взяла себя в руки и, тряхнув мокрыми волосами, уселась на краешек дивана, вызывающе вздернув подбородок. Глядя на нее, Юрий в который раз поразился тому, какая она красивая.

– Хорошо, – сказала она, – если ты хочешь говорить об этом, давай поговорим. Хотя мне и непонятно, зачем это тебе. Ты-то здоров! И еще мне непонятно, почему Кощей рассказал тебе об этом.

– Кто?

– Кощей. Тот тип, который вместе с Самойловым приволок тебя ко мне. После того как ты убил Графа, он переметнулся к Понтиаку и уже два месяца тянет из меня деньги, угрожая рассказать Самойлову, кто я такая. Иногда мне хочется нацедить стакан собственной крови, расцарапать этому мерзавцу рожу и выплеснуть кровь на царапины.

– Да, – сочувствующим, тоном заметил Юрий, – обычным путем тебе его не достать.

Таня снова вздрогнула, как от пощечины, и Юрий вдруг почувствовал себя очень неуютно. Он слишком мало знал об этой женщине, чтобы выступать в роли судьи. Все его знания о ней сводились к двум вещам: она была очень опасна, и она была желанна. Может быть, именно в силу второго обстоятельства известие о том, что она пользуется своим телом как бактериологическим оружием, задело его так сильно.

– Извини, – сказал он, стараясь, чтобы голос звучал мягко. – Кто я такой, чтобы судить?

Таня рассмеялась, и смех этот напоминал скрежет битого стекла, на которое наступили сапогом.

. – Ты – единственный, кто может судить, – сказала она. – Просто потому, что ты чист. Ты именно тот человек, который имеет право бросить в меня камень, потому что ты… Впрочем, неважно. Важно, чтобы до рассвета ты исчез из города. Мне все время больно с тех пор, как мы с тобой познакомились, а если эти животные тебя убьют, мне станет еще больнее.

– Подожди, – сказал Юрий. Голос вдруг перестал его слушаться, губы сделались деревянными, как от хорошей дозы новокаина. – Постой. Что ты такое говоришь?

– Дай сигарету. – Таня выхватила сигарету из протянутой пачки, чиркнула зажигалкой и стала курить жадными затяжками, окутываясь облаками дыма и сбивая пепел нервными щелчками. – Меня изнасиловали в семнадцать лет, – сказала она, глядя куда-то мимо Юрия огромными сухими глазами. – Я почти сразу узнала, что заразилась. Пыталась покончить с собой. Меня зачем-то спасли.., до сих пор не могу понять зачем. И я решила: смерть мужикам. Всем подряд, без разбору. Какая разница, если все они одинаковы и хотят одного и того же? Не думай, я ни о чем не жалею и не хочу, чтобы ты жалел меня. Просто.., нет, не могу. Как я могу тебе это объяснить, если ты отказываешься видеть то, что лежит у тебя перед носом? Извини. Я сейчас уйду. Вот докурю, успокоюсь немного и пойду. А ты уезжай.

Юрий воткнул окурок своей сигареты в битком набитую пепельницу. Окунь, фаршированный бычками, подумалось ему.

– Никуда я не поеду, – сказал он и заставил себя посмотреть прямо в лицо Тане, ловя глазами ее ускользающий взгляд. – И ты никуда не пойдешь. Ты останешься здесь, со мной.., по крайней мере, до утра.

– Только не надо красивых жестов, – глухо сказала Таня. – Я тебя… Я к тебе.., хорошо отношусь. Не заставляй меня ненавидеть тебя, как всех остальных. Ты не понимаешь, что говоришь, и слишком надеешься на то, что у меня хватит сил отказаться. А если не хватит? Что тогда, а? Кстати, ты уже выбросил стакан, из которого я пила?

– Сроду не бил женщин, – сказал Юрий задумчиво, – но, знаешь, иногда так хочется влепить… Или хотя бы надрать уши.

– Ха! Для этого тебе придется ко мне прикоснуться, Не боишься? Вдруг поцарапаешь…

Юрий шагнул вперед, отобрал у нее сигарету и рывком поднял Таню с дивана. Он взял ее за плечи и притянул к себе, легко преодолевая слабое сопротивление. Теперь между ними были только ее ладони, которыми она из последних сил упиралась ему в грудь.

– Очень хорошо, – слегка задыхаясь, сказала Таня. – Я уже заметила, что некоторые мужики просто сходят с ума, когда при них упоминают об изнасиловании. Есть такая порода, и есть такой способ самоутверждения.

– Понял, – сказал Юрий. – Извини. Но у меня есть просьба.

– Только одна?

– Единственная. Ты можешь ее выполнить?

– Только одну?

– Первую и последнюю. Можешь?

Некоторое время Таня молча смотрела ему в глаза, и был момент, когда Юрий ощутил, что тонет в ее расширенных зрачках. Он перестал чувствовать свое тело, словно попал в невесомость, и в течение ничтожных долей секунды заново переосмыслил старую истину, гласившую, что красота – страшная сила. Впрочем, помимо красоты, в этой женщине было еще множество достоинств – например, мужество, которое не часто можно встретить даже в больших и сильных с виду мужчинах.

– Просьбы бывают разные, – медленно сказала Таня. – Но для тебя… Что ж, ладно. Обещаю. Кого я должна убить?

– Никого. Я хочу, чтобы ты честно, ничего не пропуская и не прибегая к иносказаниям, ответила мне на один вопрос: чего ты хочешь в данный момент?

– Болван. – Таня попыталась высвободиться, но Юрий держал ее крепко. – Кто же задает такие вопросы женщинам? Отпусти немедленно!

– Обещаю, что отпущу. Как только ты выполнишь свое обещание.

– Черт возьми! Тебе за бегемотами ухаживать, а не за бабами! Я хочу, чтобы ты немедленно меня отпустил!

Железная хватка внезапно исчезла, и Таня едва устояла на ногах. Юрий поддержал ее под локоть, но тут же снова убрал руку.

– Если это был честный ответ, ты можешь идти, – мягко сказал он. – А можешь остаться. Я лягу на кухне.

Таня в упор посмотрела на него, резко повернулась и решительно пошла к дверям. На пороге прихожей силы оставили ее, и она тихо заплакала, спрятав лицо в ладони.